– Я люблю прямые вопросы, – сказал жнец. – Это честные вопросы, а потому я дам честный ответ. Признаюсь, я сделал уже четыре полных разворота. Мой истинный возраст – где-то около ста восьмидесяти лет, хотя точную цифру я забыл. Недавно я выбрал эту почтенную внешность, поскольку те, к кому я прихожу в таком виде, чувствуют себя более комфортно.

Он рассмеялся.

– Они видят во мне мудреца, – закончил он.

– Вы к нам пришли, чтобы заняться «жатвой»? – выпалил вдруг Бен.

По лицу жнеца Фарадея скользнула едва различимая улыбка.

– Я пришел на обед, – ответил он.

Отец Ситры появился перед самым обедом. Мать, вероятно, успела рассказать ему о госте, и эмоционально отец был гораздо более подготовлен, чем прочие члены семьи. Войдя, он сразу направился к жнецу, пожал ему руку, попытался изобразить радушие, выказать гостеприимство – хотя такая степень притворства ему явно претила.

Ели в неловком молчании, которое время от времени прерывалось словами жнеца:

– У вас милый дом!

– Какой душистый лимонад!

– Это, вероятно, самая вкусная зити из тех, что запекают в Мидмерике.

И хотя он говорил лестные для хозяев вещи, его голос сейсмическим ударом отдавался в спинах сидевших за столом.

– Я раньше не видел вас в наших краях, – наконец сказал отец Ситры.

– В этом нет ничего странного, – ответил жнец. – Я не отношусь к публичным фигурам, каковыми предпочитают выставлять себя многие другие жнецы. Им приятны огни рампы; я же считаю, чтобы правильно выполнять нашу работу, нужна некая анонимность.

– Правильно? – сама мысль заставила Ситру ощетиниться. – Разве может быть правильный способ «жатвы»?

– Как тебе сказать? – начал жнец. – Во всяком случае есть неправильные способы.

И больше не стал ничего говорить, продолжая с удовольствием поглощать зити.

Наконец, когда обед уже подходил к концу, жнец сказал:

– Расскажите мне о себе.

Это не являлось просьбой или простым вопросом. Истолковать слова жнеца можно было только одним способом: это приказ. Ситра не знала, является ли этот вопрос частью того танца смерти, который он исполняет, или жнец действительно заинтересован. Но ведь он знал их всех по имени, когда явился к ним в квартиру; конечно же он заранее узнал про них и все остальное. Зачем тогда спрашивать?

– Я занимаюсь историческими исследованиями, – сказал отец.

– Я инженер по производству синтетической еды, – проговорила мать.

– И тем не менее вы приготовили все это из простых ингредиентов, – произнес жнец, удивленно подняв брови.

Мать положила вилку.

– Это синтетические ингредиенты, – пояснила она.

– Да, но если мы можем синтезировать что угодно, – сказал жнец, – зачем нам нужны инженеры по производству синтетической пищи?

Ситра увидела, как кровь буквально отхлынула от лица матери. Но на ее защиту тут же встал отец, решивший бороться за жизнь своей жены:

– Всегда есть возможность совершенствовать процессы!

– Да, – вставил словечко Бен. – И у папы работа очень важная.

– Что? Исторические исследования? – жнец пренебрежительно тряхнул вилкой. – Прошлое никогда не меняется. И, насколько я это вижу, будущее тоже.

Родителям и брату было явно не по себе от замечаний жнеца. Ситра же понимала, что тот имеет в виду. Развитие цивилизации было завершено. Все это знали. В том, что касалось человеческой расы, все было известно, и узнать нечто новое не представлялось возможным. А это означало, что ни один человек не мог быть более значимым, чем другой или другие. По сути, если исходить из общего плана бытия, все были в равной степени бесполезны. Именно это имел в виду жнец, и это приводило Ситру в ярость, поскольку – на определенном уровне понимания проблемы – она знала, что он абсолютно прав.

Ситра легко выходила из себя, и это знали все. Она взрывалась, не дожидаясь повода, и остывала уже после того, как наломает дров. Сегодняшний день не был исключением.

– Зачем вы это делаете? – выпалила она. – Вы ведь пришли, чтобы лишить кого-то из нас жизни, верно? Забирайте того, кто вам нужен, и перестаньте нас мучать.

– Ситра! Что ты делаешь? – голос матери дрожал. – Нужно уважать людей!

– Нет! Он пришел к нам исполнить свою работу. Пусть и занимается ею. Он давно решил, кто ему нужен. Жнецы всегда заранее знают, что им делать – еще до того, как переступят порог дома!

Но жнеца, казалось, совсем не смутили слова Ситры.

– Некоторые из нас действительно знают, – сказал он спокойно, – а другие нет. У каждого свои правила.

Бен плакал. Отец обнял его за плечи, но мальчик был безутешен.

– Да, жнецы вынуждены заниматься «жатвой», – покачал головой Фарадей. – Но нам нужно также есть, спать, вести с кем-то простые разговоры.

Ситра схватила его пустую тарелку и отставила в сторону.

– Обед закончен, и вам пора уходить, – почти прокричала она.

Отец приблизился к жнецу. Встал на колени. Ее отец встал на колени перед мужчиной! Это было невыносимо!

– Ваша честь, прошу вас, простите ее. Я беру ответственность за ее поведение на себя.

Жнец неспешно поднялся.

– Не нужно извинений, – проговорил он. – Такого рода выпады здорово освежают. Вы не представляете, как устаешь от одного и того же. От сводников, от подобострастия, от лести, от этой бесконечной чреды подхалимов! Удар по физиономии способен взбодрить. Это напоминает тебе о том, что ты человек.

Потом он отправился на кухню и выбрал самый большой и самый острый нож из тех, что там были. Несколько раз взмахнул им, словно хотел почувствовать, насколько хорошо он рассекает воздух.

Плач Бена становился все громче, а отец все крепче обнимал его. Жнец приблизился к матери. Ситра была готова броситься вперед, чтобы защитить ее от лезвия, но, вместо того чтобы взмахнуть ножом, жнец протянул вперед другую руку.

– Целуйте кольцо, – произнес он.

Никто не ожидал такого поворота событий, и меньше всех – Ситра.

Мать во все глаза смотрела на жнеца, качала головой, словно не хотела верить в происходящее.

– Вы… вы наделяете меня иммунитетом? – произнесла она.

– Да. За вашу доброту и за отличный обед, которым вы меня угостили, я наделяю вас иммунитетом. Сроком на год, во время которого ни один из жнецов не имеет права тронуть вас.

Мать колебалась.

– Пусть лучше иммунитет будет у моих детей, – пробормотала она.

Но жнец по-прежнему протягивал руку матери. Кольцо украшал алмаз величиной с костяшку пальца, с темной сердцевиной. Такие кольца носили все жнецы.

– Я предлагаю иммунитет вам, а не им, – сказал жнец.

– Но…

– Дженни, не отказывайся, – вступил в разговор отец.

Мать подчинилась. Встав на колени, она поцеловала кольцо. И сейчас же данные о ее ДНК были сканированы и переданы в базу данных иммунного центра, который контролировало сообщество жнецов. В одно мгновение весь мир узнал, что Дженни Терранова может не бояться жнецов все последующие двенадцать месяцев. Жнец посмотрел на кольцо, которое теперь слегка светилось красным, что означало: стоящий перед ним человек имеет иммунитет. Удовлетворенный, он хмыкнул.

И наконец сообщил им правду.

– Я пришел к вашей соседке, Бриджет Чадуэлл, – сказал он. – Но она еще не вернулась, а я был голоден.

Он мягко тронул голову Бена, словно благословлял его. Прикосновение жнеца успокоило мальчика. Затем жнец направился к двери, по-прежнему сжимая нож в руке, не оставляя никаких сомнений по поводу того, каким способом он будет проводить «жатву». Но перед тем как выйти, он повернулся к Ситре.

– Твой взгляд проникает по ту сторону оболочки вещей, в самую их суть, – сказал он. – Из тебя выйдет хороший жнец, Ситра Терранова.

Ситра отшатнулась.

– Я никогда не хотела быть жнецом, – сказала она.

– Это – первое требование к кандидату, – отозвался жнец.

И отправился убивать их соседку.

Этот вечер они провели почти в полном молчании. «Жатва» даже не упоминалась – словно неосторожное слово могло вызвать немедленное действие.

Из-за стены, отделявшей соседнюю квартиру, не доносилось никаких звуков – ни криков, ни мольбы о пощаде. А может быть, они просто слишком громко включили свой телевизор? Именно это сделал отец, как только жнец ушел, – врубил звук на полную мощность, чтобы ничего не слышать. Но необходимости в этом не было – жнец сделал свое дело тихо и без лишних звуков. Ситра вдруг заметила, что напряженно и не без интереса прислушивается, и то же, как оказалось, делает Бен. И оба они втайне устыдились того болезненного любопытства, что овладело ими.

Часом позже Досточтимый жнец Фарадей вернулся. Дверь отворила Ситра. На мантии цвета слоновой кости – ни пятнышка крови. Может быть, он надел запасную? Или после того как сделал свое дело у соседки в квартире, воспользовался ее стиральной машиной? Нож был тоже чист, и он протянул его Ситре.

– Нам он не нужен, – сказала она, вполне уверенная, что говорит и от имени родителей. – Мы уже не сможем им пользоваться.

– Вы обязаны пользоваться им, – отозвался жнец, – в качестве напоминания.

– Напоминания о чем?

– Жнец – просто орудие смерти, но это орудие – в ваших руках. Ты, твои родители, все люди мира управляют жнецами.

Он осторожно вложил нож в руки Ситры.

– Все мы соучастники, – проговорил он. – И ты должна нести свою долю ответственности.

---