– Не бойся, – подбодрил ее Ворон. – Я с тобой и пока еще тебя не съел. Даже не укусил.

Эйнли стиснула губы, чтобы не рассмеяться, и отодвинулась, насколько это было возможно в седле. С одной стороны, было очень страшно, с другой – молодой сын леди Ворон занимал девушку все больше и больше. Она украдкой рассматривала правильные черты его лица, чистую кожу и – особенно – страшный шрам на лбу. Эйнли, как ни старалась, не могла не глядеть на него. Шрам притягивал девушку против ее воли.

– Если тебе интересно, это меня орел разодрал, – сказал вдруг Младший. – Я полез в гнездо, хотел птенца стянуть, ну и получил по полной. Хорошо, глаза сохранил.

– Я вовсе не хотела… – отчаянно смутилась Эйнли.

– Конечно, хотела! – фыркнул Младший. – Все первым делом замечают шрам. Больше мое лицо ничем не примечательно. Так что проще самому рассказать. Когда так смотрят, сразу ясно становится.

– Простите.

– За что? – улыбнулся Младший. – За то, что у меня шрам на лбу?

Тем временем конь подошел к подвесному мосту из толстенных бревен, перекинувшемуся над пропастью, где клубился туман. Ворон поторопил жеребца, и копыта зацокали по дереву.

Эйнли подняла голову, когда они въехали в ворота: из высокого свода выглядывала подъемная решетка с острыми толстыми зубьями. Девушка поежилась и едва не заплакала.

За стеной оказалась небольшая площадь, а за площадью высился сам замок. Башни оплетали галереи-проходы, вокруг стен из серого камня вились узкие улочки. Из того же камня были и домики, что жались к башням.

Ворон провез Эйнли через площадь, небрежно кивая воинам и слугам, что попадались на пути, проехал сквозь еще одну арку и остановился посреди узкого двора, перед замковым входом. Высоченные, окованные железом стрельчатые двери были открыты. Ворон выпрыгнул из седла, бросил поводья конюху и осторожно снял с коня девушку, бережно опустив ее на серые камни.

– Пойдем, – поманил он Эйнли.

Озираясь по сторонам, дочь кузнеца робко пошла за Вороном. Туда-сюда сновали слуги, косясь на нее, но не задавая вопросов.

Младший привел ее в высокий зал. В середине его пылал огромный очаг, а по стенам висели расшитые золотом и серебром гобелены и шелковые драпировки. Зал казался очень пышным, торжественным, красивым и… неуютным. У Эйнли защипало в носу, и она обняла себя руками за плечи.

В зале стояло несколько пустых столов. Вдоль стен тянулись лавки и сундуки. В центре на небольшом возвышении – деревянное кресло из гладко отполированной древесины. К спинке крепились два высоких деревянных насеста, на которых замерли искусно выкованные из бронзы вороны. Один, выгнув шею, смотрел на двери, второй грозно распахнул двухметровые крылья. А в кресле сидела леди Ворон, прекрасная, холодная и молодая, хотя уже двадцать лет прошло с тех пор, как Аодх Ворон ввел ее под эти своды как свою невесту. Леди равнодушно скользнула взглядом по робкой фигурке и спросила сына:

– Она того стоит?

– Думаю, да, миледи, – почтительно склонился перед матерью Младший.

– Спой, – велела она, откидываясь на спинку кресла.

Эйнли вздрогнула и покосилась на Младшего, словно ища защиты. Тот беззвучно пошевелил губами, и Эйнли угадала название песни. Синие глаза Младшего смотрели тепло. Это придало девушке сил, она собралась с духом и запела. Звонкий голос разнесся под каменными сводами, поднимаясь выше и выше.

– Хватит, – щелкнула пальцами леди. – Голос есть. Но ничего особенного. Только на деревенской площади и распевать. В столице этим никого не удивишь.

– Мне отвезти ее обратно? – быстро спросил Младший.

Эйнли едва заметно вздрогнула от радостной надежды.

– Обратно? – холодно посмотрела на него мать. – С чего это?

Младший молчал.

– Отведи ее к женщинам, – велела мать. – Скажи леди Маргарет, чтобы позанималась с девчонкой, пусть подготовит ее для двора. И заодно обучит пению. Все, иди.

Младший Ворон жестом поманил растерянную Эйнли за собой и повел девушку по бесконечным переходам. Лестницы, лестницы, лестницы. Эйнли запуталась сразу и безнадежно.

Младший остановился у толстой деревянной двери, из-за которой доносились женские голоса. Постучал и сразу же распахнул створки.

Эйнли увидела большую светлую комнату, в которой сидело около двадцати девушек. Они пряли, вязали, ткали и. пели. Заправляла всем дородная женщина в сером шелковом платье. Ее сложную прическу скрывал отрез дорогой полупрозрачной ткани.

– Леди Маргарет, это Эйнли, дочь кузнеца, – обратился к ней Младший. – Леди Ворон велела обучить ее манерам и пению. Она поедет с нами ко двору.

– Как угодно моей госпоже, – поклонилась Маргарет, цепким взглядом ощупывая трясущуюся фигурку.

– У меня тоже есть одна просьба, – вдруг сказал Младший и демонстративно положил тяжелую руку в охотничьей перчатке на хрупкое плечо девушки. – Я хочу, чтобы вы помогли Эйнли освоиться.

– Да, лорд Младший Ворон, – снова поклонилась Маргарет, растягивая губы в улыбке. – Я о ней позабочусь.

Младший кивнул испуганной девушке и вышел. Дверь за ним захлопнулась, и Эйнли осталась одна среди незнакомых женщин.

Глава 2

Младший Ворон вернулся в зал. Леди Ворон все еще сидела на троне и играла со свернувшейся на коленях кошкой. Серая проказница отбивалась быстрыми лапками от руки хозяйки, но коготки не выпускала.

– Ты, как я погляжу, тоже поддался чарам кузнецовой дочки, – усмехнулась мать. – Немного же вам всем надо, чтобы голову потерять. Невинное личико, чистый взгляд, сладкий голосок – и готово.

– Миледи, вы сами просили привезти ее, – напомнил Младший.

– Просила, – согласилась мать Воронов, прищурив глаза и глядя куда-то в пустоту. И замолчала.

Помолчав немного, Младший спросил:

– Я могу идти? Хочу попасть в избушку на Волчьем выгоне до темноты.

– Никуда ты не поедешь, – внезапно отрезала мать. – Я запрещаю тебе покидать замок. До отъезда неделя, не хватало потом вас по горам ловить! Тебя и твоих братьев-недоумков. Найди их и скажи, что я не разрешаю улетать из гнезда. И ты тоже останешься дома.

– Они не обрадуются, – заметил Младший.

– А мне наплевать на них обоих.

Леди Ворон поднялась с трона, ставя точку в разговоре. Кошка проворно скатилась на пол и улепетнула в угол.

Младший поклонился матери и отправился на поиски братьев. Красный был старше его на два года, Дикий – всего на год, но оба с ним не дружили. Зато между собой в последние годы спелись.

Самых старших братьев король десять лет назад вытребовал в столицу и приставил к службе. Так оставшиеся в замке Дикий и Красный сделались главными мужчинами в семье. Красный был пятым сыном, Дикий – шестым. Красный унаследовал цепкий, проницательный ум от матери, силу и темно-рыжую шевелюру от отца. И неизвестно от какого предка – вкрадчивую манеру разговора и умение понравиться любому незнакомому человеку.

Дикий Ворон был его полной противоположностью: больше всего в жизни он любил драки и бешеную скачку по опасным горным дорогам. Из-за своего буйного характера, непокорного и упрямого нрава шестой Ворон перессорился почти со всеми обитателями замка и приобрел дурную славу у простого народа. Его не любили и боялись. Впрочем, Красного Ворона боялись не меньше – за лисье коварство и мстительность.

По длинной витой лестнице, в полутьме, Младший поднялся в Восточную Башню: ее облюбовал себе Дикий Ворон – ему нравилось смотреть на восходящее солнце из небольших окон. Дикий первым встречал рассвет, первым поднимался на ноги, даже когда братья кутили едва не всю ночь напролет. Красный после попойки валялся в постели до полудня, но Дикий, казалось, вовсе не нуждался во сне и отдыхе.

У двери Младший остановился и прислушался: Дикий что-то раздраженно говорил. Громкий, резкий голос отражался от каменных стен. В башне подслушивать их было некому, и Младший в который раз подумал, что, возможно, именно поэтому Дикий и выбрал себе такое неудобное место обитания.

Потом голос Дикого затих и раздался мягкий, вкрадчивый голос Красного Ворона. Судя по интонации, он в чем-то убеждал брата. Младший постучал, и не дожидаясь приглашения, вошел.

Дикий Ворон, в кожаной черной куртке и таких же штанах, стоял посреди комнаты, стискивая огромные кулаки. Черные спутанные волосы падали ему на лицо, из-под них бешено сверкали серые глаза. На ногах красовались высоченные сапоги для верховой езды.

Из угла послышалось ворчание, и огромный серый волкодав Дикого поднялся было, но, признав гостя, тяжело улегся обратно.

– Чего надо? – набросился Дикий на брата. – Какого демона тебя принесло сюда? Тебя звали? Спустить бы с лестницы, чтоб не подслушивал!

– Братишка, не обращай внимания, – перебил Красный Ворон, развалившийся на лавке. Тонкие губы улыбались, но серые глаза смотрели холодно. Если бы не волосы, он был бы точной копией матери. Однако ее красота странно преломилась в его чертах, истаяла. Красный Ворон был довольно привлекательным мужчиной, но в то же время что-то в его лице настораживало и даже отталкивало.

– Наш дорогой братец сегодня снова не с той ноги встал. Видишь, как у него дым из ноздрей идет?

– Хватит! – в бешенстве обернулся к нему Дикий. – Я не желаю ехать в столицу! Не желаю смотреть на нашего короля, чтобы его тролли задрали! Не желаю нюхать дворцовую вонь!

---