Ледяная магия

Ольга Романовская

Глава 1

Верно говорят, беду ничего не предвещает. Вот и я спокойно заперла лавку, собираясь на ежегодный праздник в честь перемены зимы на весну. Он приходился на следующий день после долгой ночи. По легенде считалось, что тех, кто ее пережил, ожидало счастье. Многие суеверия, конечно, врут, но это недалеко от истины. Именно в самую темную ночь в году открывались врата в Нижние миры, просыпались уснувшие мертвецы, обретали особую силу магические предметы. Недаром усиленные патрули дежурили возле мест силы: они знали, куда потянется загробная братия. К счастью, до моего источника пока не добрались ни люди, ни нежить. Я обнаружила его совершенно случайно, когда гуляла по лесу, хотя какие случайности могут быть в жизни ведьмы?

Мороз щипал за щеки, рисовал на стеклах замысловатые узоры. Иногда, когда не могла заснуть, спорила с ним в умении укрощать застывшую воду. Моя магия ледяная, темная. Ведьмы, подобные мне, рождаются редко, но, если развивают дар, находят постоянный сильный источник, способны уничтожить деревню за одно дуновение.

– Доброго утра, Клэр!

Обернулась на знакомый звонкий голос и помахала подавальщице из соседской таверны. Мы часто болтали с ней в предрассветных сумерках, когда посетители расходились, а хозяин с поваром еще не встали. Хорошая она, светлая, совсем девочка. Тайком следила, чтобы никто не причинил Рае зла, не раз кидала под ноги подвыпившим гостям ледяную дорожку. Улыбчивая рыжая девчонка, разумеется, не догадывалась, что общается с ведьмой, но подмечала, когда я захожу выпить взвару с лимонным пирогом, в таверне сразу становится тише, спокойнее.

Помахала Рае в ответ и, повернув ключ в замке, накинула капюшон. В отличие от местных женщин платков и головных уборов я не носила: не мерзла. И перчатки бы в погожие дни не надевала, не причинит холод вреда, но старалась чересчур не выделяться. Для всех я юная вдова, сбежавшая от горя из столицы в небольшой торговый городок. На самом деле родилась я в другой части империи, в доме сельской травницы. Отца никогда не видела. Мама говорила, он на ней не женился, пожил немного и сгинул. Через восемь месяцев на свет появилась я и жила себе спокойно, пока в семь лет не проступили на руках ледяные узоры. Помню, мать всю ночь проплакала, а наутро увезла в большой город. Добирались туда долго, на перекладных, ночевали где попало, питались впроголодь. Мама оставила меня на постоялом дворе, а сама пропала на сутки. Грешным делом, я подумала: бросила. Вернувшись, она не сказала ни слова. Потом, уже став взрослой, решила, мама ездила к тому самому «случайному отцу», от которого мне досталась магия.

В Перекопе я обосновалась три года назад, как закончила учебу. Мама хотела, чтобы я стала кружевницей: больно хорошо, как живые, у меня выходили узоры. С таким наказом она отпустила в Махал, славившийся мастерицами на всю империю, только непутевая дочь постучалась совсем в другие двери. Зато теперь я умела считать и неплохо устроилась в свои неполные двадцать три. Аптечное дело прибыльное, заодно нашла применение опасному дару.

Проверив окна, не заберется ли кто, поправила щекотавшую шею русую косу и зашагала на звуки музыки. Мы, ледяные ведьмы, всегда блондинки, а глаза – как зимняя стужа, либо голубые, либо серые. Мне достались вторые. Откуда столько о ведьмах знаю? Так во время учебы пропадала в публичной библиотеке, восполняя пробелы в образовании.

День выдался изумительный, такой, какой я любила, настоящий зимний, чтобы и мороз, и солнце, и снег искрился. Его в логах нанесло по пояс, не растает до весны. Белоснежный, сущее серебро! Ребятишки с радостными визгами возились у дворов, лепили снежных баб. Малышня постарше играла в снежки. Запыхавшаяся, розовощекая, она излучила здоровье и молодость. И пусть, чем меньше у меня посетителей, тем лучше. В отличие от многих алчных аптекарей я предпочитала как можно реже толочь порошки и готовить пилюли.

По воздуху долетел запах свежей выпечки. Задумавшись, остановилась. Не зайти ли в чайную? Если матушка Арина испекла те самые «улитки» с кленовым сиропом, не успокоюсь, пока не съем целую дюжину. Так что лучше не надо, береги фигуру, Клэр.

Краем глаза уловила новое лицо и нахмурилась.

Он стоял возле лавки портного и пристально наблюдал за мной. Судя по одежде, не местный, у нас в пальто долго не проходишь, в почете куртки да дохи.

Надвинув капюшон на лицо, переулком вышла на соседнюю улицу, оттуда – на Ратушную площадь. Хотя незнакомец давно остался позади, спину до сих пор сверлил его взгляд, недобрый, колючий. На мгновение екнуло сердце: неужели выследили, неужели поняли? Быстро отогнала глупое предположение. Какое дело инквизиции до скромной аптекарши? Я лечила по старинке, чары в микстуры не вплетала, вязь на руке тоже никому в глаза не бросалась, да и не заметишь ее днем, только при лунном свете или сильном волнении. Словно два морозных узора переплелись, плотно обхватили запястье. Спрятать несложно, можно даже любовника завести. Я и вовсе сторонилась мужчин, справедливо полагая, безопасность дороже минутного наслаждения. Да и пришел и ушел – это не для меня, а мужей у ледяных ведьм не бывает, не созданы мы для семьи.

Ратушная площадь преобразилась за считанные часы. Еще вчера тут лежали штабеля досок, а теперь соорудили помост для скоморохов, огородили площадку для танцев. На соседней Торговой площади гуляла ярмарка. Мастера и купцы со всей округи привезли лучшие товары, заманивали горячим сбитнем, сладкими жареными орехами, серебром, пушистыми мехами.

Перекоп – город не большой и не маленький, в самый раз. Тут и шумно, и спокойно одновременно, камерный мирок, где тем не менее косо не смотрят на одиноких женщин. Конечно, мужчины пробовали ухаживать, свататься. Для порядка ходила на свидания, но кольца ни одного не приняла. Не могу, мол, еще жива память о супруге.

Выкинув из головы странного незнакомца – вдруг просто приглянулась, приезжие часто считают, будто в праве пялиться на женщин, – сбавила шаг и свернула к штакетнику вокруг площадки для танцев. Там уже вовсю надрывались музыканты, утрамбовывали снег несколько пар. Улыбнулась им и двинулась дальше. Нужно взглянуть на чучело Мары, местной злой ведьмы, которое ежегодно сжигали в честь будущей весны. В этом году колдунья выдалась на редкость страшной и уродливой, даже меня проняло. Кривой рот, белые пакли волос, два кривых зубами и узенькие красные глазки. Одели Мару во все черное – она ведь олицетворяла бесконечную ночь.

Дальше ноги понесли на ярмарку. Я бродила среди рядов, пила сбитень из деревянной кружки, приценивалась то к одному, то ко второму. Смотрела не с праздным интересом: давно хотела прикупить ткани на платье и разжиться серебряным браслетом. Последний планировала заговорить. Пусть сейчас в моей жизни все спокойно, всякое может случится. В итоге нашла один. Он плотно облегал руку и защелкивался с помощью скрытой пружины. Состаренное серебро добавляло шарму, а неумело, неправильно выведенные руны отвели бы подозрения у излишне внимательных людей. Ни одна уважающая себя ведьма не нанесет такие на оберег. Только моя защита иная, глазу не видимая – тончайшая ледяная корочка. В нее и вплету нужные слова. Одно плохо – цена. Как ни торговалась, кузнец стоял на своем, не желал сбавлять. Переплачивать я не привыкла, да и доходы аптекарши невелики, не могу монетами разбрасывалась. В итоге купила колечко. Просто так, подарок на день рождения. Когда он, знала лишь я, вечно отшучивалась, когда спрашивали, когда появилась на свет. Дурная примета – назвать день, когда появилась на свет. Если собеседник – маг, он может повлиять на судьбу. Знали бы люди, избежали бы многих бед.

Второй стаканчик сбитня окончательно выветрил дурные мысли, меня потянуло танцевать. Вот и любимый рил, заводной, наполненный жизнью. Ощущала, как музыка растекается по телу, и, уступив соблазну, вернулась на Ратушную площадь. Кавалера искать не пришлось, меня быстро затащили на площадку. Закружилась, взметнулась колоколом плотная шерстяная юбка, застучали по настилу каблучки. Народные танцы простые, но энергичные, за это их любила. Пока жила в Махале, познакомилась с другими, холодными, искусственными для господ. Аптекарь даже обучил одному аристократическому танцу. Его пригласили в Ратушу на ежегодный прием для именитых горожан, жена давно умерла, дочери маленькие, сестры нет, пришлось взять меня.

Кавалер, один из офицеров местной стражи, шептал на ушко комплименты, предлагал прогуляться. Улыбалась и молчала. Зачем сразу огорчать хорошего парня, портить праздник? Алан не виноват, что в душе ведьмы – лед.

Внезапно музыка смокла. Толпа недовольно зароптала. Под ее нажимом музыканты снова взялись за инструменты, но властный голос приказал: «Прекратить!» Горожане, в том числе я, дружно обернулись к нарушителю спокойствия. Отчаянные головы, успевшие перебрать спиртного, потребовали выкинуть мужчину с площади, чтобы не мешал веселиться. Однако вряд ли у них это бы вышло: за спиной давешнего наблюдателя в сером пальто стояли гвардейцы. Я признала их по синей форме с серебряными нашивками. Не показалось, не соврало предчувствие! Гвардейцы отродясь в Перекопе не квартировали, нам хватало стражи. Она охраняла покой горожан, ловила жуликов, расследовала редкие преступления. И тут гвардейцы, целый отряд.

Сразу стало тихо, очень тихо, даже дети не кричали. Все понимали, просто так обладатели синей формы не появляются.