Водители давно запомнили хозяев домов, легко отличали нанятых мусорщиков и нагло вымогали с последних часть заработка. Причём делали это без лишних слов – не получив мзды, в следующий раз просто не останавливались у данного адреса. Мусорщик, конечно, не мог объяснить, почему пропустил машину, и терял работу.

Попав в такую ситуацию, Джонни быстро сориентировался, он тоже запомнил мусорные маршруты и график. Чтоб не потерять рабочее место, отнёс полные баки к домику по соседству, и для отчёта перед нанимателем на время позаимствовал пустые – их никому не приходило в головы прятать. Хозяева были на службе, мусорщик, сделав своё дело, ушёл, Джонни не пришлось никому ничего объяснять.

На другой день, увидев Джонни на старом месте, водитель остановился и вышел спросить, почему его ещё не выгнали? Но сказать ничего не успел – парой ударов Джон заставил того скорчиться на земле и сучить от дикой боли ножками.

Так же без объяснений поместил водилу в мусорокамеру, вытряхнул сверху баки, вернул тару на место и занял место за рулём. Джонни не собирался его убивать, не стал включать гидравлический пресс, просто отогнал машину к полицейскому участку, запустил разгрузку и скромно удалился.

Он не стал глазеть, как поднялся кузов, и на парковку отделения полиции выпал сначала водитель, а потом его мусором завалило. И так было ясно, что парень, конечно же, столкнётся с очень злыми полицейскими и попытается им объяснить, кто во всём виноват.

Джонни не был злым парнем, его не могло это заинтересовать. Да и дел было полно – в городе хватало мусоровозов, и у него был не один клиент. То, что он не клянчил, не копался, был аккуратен, выгодно отличало его от конкурентов.

Конкуренция у мусорщиков была зверская, однако не произвела на Джона сильного впечатления. Вообще, так подростки из небогатых семей зарабатывали «карманные» деньги, ребята просто по своей природе не могли относиться к этой работе добросовестно. И сил им не доставало, а Джонни уже достиг «призывного» возраста, хотя с его внешностью трудно было отличить от подростка.

Попытки изгнать конкурента закончились на первом же «эй, ты!» И дело было не в словах, Джон считал шаги, не отвлекаясь от работы. Сочтя дистанцию приемлемой для групповой цели – пацаны решили, что вшестером точно справятся – атаковал внезапно и безжалостно, но по-своему нежно – никого не изуродовал.

Но были ещё и «крутые»! Эти «бандиты» решили дать «урок» Джону! «Подготовить к разговору», с его-то связями в полиции! Да он там каждую неделю моется! Ему, вообще-то, уже хватало денег на ночлежку, и душ там имелся, но профессия требовала регулярной именно «санобработки». Джон мылся бы в полиции чаще, но боялся примелькаться.

Этой шпане не могло прийти в головы, что человек трудится по собственному глубокому убеждению, а не потому, что на большее не способен. Большее в их представлении – это грабить и вымогать у слабых заработанные гроши.

Быть крысой в развалинах среди таких же крыс, Джон считал нормальным, но вести себя как крыса в нормальном мире…

С «крутыми» он на несколько долгих секунд вновь превратился в крысу – бей первым, бей внезапно, бей чем попало, бей насмерть, не оставляй за спиной живых! В общем, от него отстали.

Глава 2

Со временем с коллегами и водителями сложились деловые, дружеские отношения, клиенты ворчали, конечно, но в целом были довольны, Джон не голодал – жизнь как-то стала налаживаться. Но такое уж человек существо – постоянно кто-то раздражает.

Более сильных эмоций Джон не испытывал, если не считать благодарность – вот дядя Сэм человек. А остальные! Джон легко переносил любые лишения и тяготы, но его никогда не унижали – вот в чём фокус.

Очень многим не нравилось его естественное независимое поведение. Ну не нравится – не нанимай! Нет – они считали, что цель их жизни – указать всякому «его место».

Прямо его не оскорбляли, но изводили придирками, тянули с оплатой – придёшь за своими грошами завтра! И всё только потому, что он не видел никаких оснований считать их хоть в чём-то выше себя. Указать ему место – для некоторых это стало идефиксом.

Так подойди к Джону, оскорби, ну! Нет, лучше бросить в бак открытую банку с протухшими консервами или тухлые яйца. И ржать, как он это здорово придумал – проучил мусорщика.

Джонни перестала нравиться нормальная жизнь, вернее, его место в жизни. Вот в стае у него всегда было высокое положение по ловкости и по заслугам.

Газет Джонни не читал, но рекламы на глаза попадалось много, сугубо по роду занятий. Особенное впечатление произвела листовка, с которой широкоплечий мускулистый красавец в красивой форме так прямо и заявлял: «Только армия сделает тебя человеком»! Может, попытать удачу там, где не будет всех этих сволочей?

Туда можно записаться, но каким образом, он понятия не имел. Вообще-то, есть, у кого спросить, но очень уж не хочется. Хотя… сегодня же банный день! Раз уж он решил идти в армию, и не знает, как это сделать иначе, кое-кому напоследок можно «указать» место.

Джон с удовольствием принялся за рассмотрение кандидатур. Так – Сэм отпадает, Че-на просто всегда сволочь, не только с ним, Ро-гу просто дурак… Джон, перебирая варианты, просто оттягивал принятие уже принятого решения.

Конечно же, господин Та-ню, спортсмен и красавец! И не завидовал Джон вовсе, вообще плевать. Вот это, видимо и бесило красавчика – кто-то смеет не восхищаться им, признавая своё ничтожество.

И кто? Мусорщик! Уж как он старался – и глядел презрительно, и цедил сквозь зубы, плату всегда кидал под ноги, тьфу! А Джону пофиг. Но раз уж всё так удачно складывается, и в армию он собрался, и пора идти выносить баки этой сволочи…

– По-твоему, я обязан торчать у калитки целых две минуты в ожидании твоего визита? Ты представляешь, сколько стоит моё время? Ну, что молчишь? – процедил господин Та-ню, нависая над склонённой головой Джонни, – я жду ответа!

Джон медленно поднял лицо, лучась счастливейшей из улыбок.

– Да ты обкурился, грязная скотина! – хотел заорать господин Та-ню, но получилось лишь. – Да ты э-э-э…

Джонни с особым удовольствием нанёс удар щёпотью в селезёнку. По рёбрышкам, по плавающим, – аж зажмурился Джон. В промежность, так – не падать! Придержать и резко на себя, чтоб носиком в лоб – вот он меня первый клюнул – наслаждался парень – и ещё раз – и ещё!

– Это не со мной, этого не может быть, – подумал красавец, теряя сознание.

– Теперь можешь падать, – разрешил Джон, и ботинками разбил морду, чтоб долго не опознали.

Калечить не стал, но место указал. Перевернул мусорный бак, вывалив содержимое на лужайку, и надел на господина, как презерватив. В два пинка нахлобучил до упора, хмыкнув, поднатужился и воздвиг-таки сей памятник снобизму. Значит бак, а в него, типа, господин воткнулся по пояс, руки по швам, да так раком и застыл.

Не сказать, что Джон собой гордился. Под собственным фиолетовым небом присел в сторонке на поребрик в ожидании полиции, грустно размышляя о вездесущем западле. Увлёкся модерном и не заметил, что господин Та-ню обоссался. Ну, кто бы мог подумать, что спортсмен, краса нации….

Вот как он теперь поедет и как ему людям в глаза смотреть? Джонни был далёк от пафоса художников, хотя имел на него определённые основания.

Остановился мусоровоз, водитель выглянул в окно, показал большой палец и, не дожидаясь погрузки, от греха тронулся далее. У бровки притормозила машина, щёлкнул затвор фотоаппарата. Потом ещё, только со вспышкой, и ещё…

Джонни в кадр не попадал, да и не стремился. Зачем? Ему достаточно чувства воплощения замысла, завершенности, ну и народного признания – копы так ржали, что даже совсем не били.

– Что, Джонни, банный день? – спросил патрульный, – за что ты его так? Не заплатил?

– Просто достал, – взрыв хохота, и острота, – страшно подумать, что ты сотворишь, если тебя достанут непросто!

Снова хохот, команда поехали… и роковой момент – ты обоссался, паршивец?

– Да не я это, он! – со всей убедительностью воскликнул Джонни, – поздно заметил, когда его ставил!

– Ха-ха-ха! Ну, уморил, мороженого тебе, что ли купить? Ха-ха-ха!

Пройдя обязательную программу визита в родном полицейском участке, Джонни на ритуальный уже вопрос дежурного копа. – Ну, что с тобой делать, грязная скотина? – вместо обычного своего «пустите переночевать» ответил. – Может, убьёте?

Дав полицейскому насладиться новизной, продолжил. – Ну, коли самим лень, поручите военным!

Коп неожиданно для себя задумался над свежим поворотом заезженного до омерзения сюжета. В предложении был смысл.

Отпадала необходимость писать много букв, ломая голову над их расположением. А то ж ведь рапорт – раз, объяснительная этого ушлёпка – два, показания с того обоссаного терпилы – три.

И дел-то всего – вписать его в другой протокол и запихнуть недоумка не в ту камеру. Ну, в ту, где отпускники после дебоша отсыпаются. Их, вообще-то, полагалось в комендатуру сдать, но уж больно они пьяные хулиганили и имели много денег, только потеряли где-то.

Пусть парень за компанию с ними загремит на губу, а там разберутся или убьют, второе предпочтительнее.

Джонни тоже показался такой вариант более вероятным. Попутчики не хотели лезть в полицейский автобус, как их не дубасили, ни в какую не желали там находиться. Еле погрузили, даже пристегнули наручниками к лавке.

---