«Как насчет того, чтобы помочь ему, сообщив, что у него есть сын?» – пронеслось у нее в голове.

–  Я сейчас в Лондоне. Мы готовим к открытию отделение «Фальконе моторс» в Великобритании.

–  Надо же, как хорошо, – натянуто сказала она.

Сэм похолодела. Рафаэль Фальконе. Здесь, в Лондоне. Зачем он ее разыскал? Несомненно, дело в Майло, в ее сокровище. Его сыне.

Сначала Сэм решила, что он все знает, но затем она заставила себя успокоиться. Быть не может, что Рафаэль способен вести вальяжную беседу, если он в курсе.

– Послушай, я очень рада тебя слышать, но я сейчас занята, – попыталась она от него отделаться.

Ей необходимо все как следует обдумать и привести мысли в порядок.

– Не хочешь узнать, почему я позвонил тебе? – холодно поинтересовался Рафаэль.

Дрожь снова охватила ее тело. Сэм испытала очередной приступ страха, извивающегося внутри ее, словно змея, как только в ее сознании всплыл образ обожаемого сына.

–  Ну… Пожалуй. – Она постаралась, чтобы ее голос звучал равнодушно.

–  Я хотел предложить тебе место в «Фальконе моторс». Исследование, которым ты сейчас занимаешься, очень интересно и важно для нас. – Его тон был уже ледяным.

Безотчетный страх завладел всем ее существом после этих слов. Сэм довелось однажды работать на Рафаэля, и после этого ее жизнь радикально изменилась.

– Боюсь, это невозможно. Я взяла на себя обязательство работать на университет, – заявила она.

Воцарилась напряженная тишина.

– Я понимаю, – наконец скупо отреагировал Рафаэль.

Сэм была уверена: он не сомневался, что она тут же в экстазе бросится к его ногам, благодаря за деловое предложение, не говоря уже о возможных предложениях более личного характера. Именно такое воздействие Рафаэль оказывал на большинство женщин. И он ни капельки не изменился за эти годы.

То, что он говорил, когда уходил от нее, пронеслось в ее памяти с такой четкостью, будто это было вчера: «Так будет лучше, cara. В конце концов, между нами не было ничего серьезного, не правда ли?»

Рафаэль был абсолютно уверен, что она согласится с ним. Сэм так и поступила. Она до сих пор помнила в деталях сцену их прощания, и это воспоминание подпитывало ее веру в то, что она все сделала правильно, решив взять на себя полную ответственность за Майло. И все же женщину терзали угрызения совести.

– Послушай, я сейчас действительно занята. Поэтому, если ты не возражаешь…

Тревога настолько овладела ею, что предложение Фальконе насчет работы вряд ли дошло до ее сознания.

– Ты даже не хочешь это обсудить? – прервал ее Рафаэль на полуслове.

Сэм вспомнила досаду и разочарование, клокотавшие в ней, когда он с легкостью дал ей понять, что у их романа не будет продолжения.

– Нет, я не заинтересована в этом предложении.

Всего хорошего, господин Фальконе.

«Всего хорошего, господин Фальконе»! И это говорит женщина, с которой он спал!

Рафаэль еще несколько минут неотрывно смотрел на телефон, не осознавая, что Сэм уже положила трубку. Прежде женщины никогда не заканчивали разговор с ним первыми.

Наконец он оставил телефон в покое и сжал губы. Саманта Рурк не походила на остальных его женщин. Она была не такой, как все, с самого начала. Рафаэля охватило беспокойство. Он встал и шагнул к окну. Мысли его витали далеко.

Сэм пришла на его завод в Италии практиканткой после получения степени магистра автомобилестроения. Она была самым молодым сотрудником и единственной женщиной в штате. Сэм была пугающе умна и сообразительна. Рафаэль без тени сомнения был готов сразу же предложить ей постоянную работу и платить любые деньги, лишь бы она согласилась работать на него. Но его привлекало не только это.

Он был пленен ее чертовски привлекательной тягой к знаниям и высокой стройной фигурой. Пленен почти мужским стилем одежды, которую Сэм носила и которая разжигала в нем желание раздеть ее. Рафаэль мечтал увидеть изгибы ее женственного тела, очертания которого лишь угадывались под тканью. Он был пленен безупречной бледной кожей Сэм и ее огромными миндалевидными глазами, которые напоминали грозовое море.

Рафаэль оказался в плену ее робких взглядов в его сторону, легкого румянца, выступавшего на лице молодой женщины каждый раз, когда их глаза встречались, ее привычки закусывать нижнюю губу. В плену иссиня-черного локона, который то и дело падал ей на щеку, и Сэм приходилось заправлять его за ухо. А впоследствии и в плену обжигающего пламени страсти, которое вспыхивало с невиданной силой, стоило ему увидеть Сэм.

Поначалу он пытался бороться с этим чувством. Рафаэль считал его неуместным на работе. Его жизненный путь был выстроен в соответствии с четкими принципами, и он никогда не смешивал бизнес с личной жизнью. Но Сэм разительно отличалась от женщин, которых предпочитал Рафаэль, – изысканных, искушенных и циничных, как и он сам. Женщин, которые знали о своей привлекательности и умело ею пользовались.

В ней же, кроме сексуальности, ничего этого не было. Казалось, Сэм просто не замечала, как мужчины бросают на нее жадные взгляды. В такие моменты – еще до их первого поцелуя – чувство собственника просыпалось в Рафаэле и приводило его в ярость, несмотря на то что раньше ревность была ему незнакома.

Вожделение превратилось для него во всепоглощающую страсть. Однажды он вызвал Сэм к себе в кабинет и, не в состоянии что-либо произнести, просто обхватил ее лицо ладонями и поцеловал, утопая в неведомой прежде опьяняющей нежности.

Даже сейчас при одном лишь воспоминании об этом его охватило желание. Рафаэль выругался. Именно о Сэм он думал на похоронах своей матери. Он думал о ней намного чаще, чем ему хотелось бы. Сэм почти перевернула весь его мир с ног на голову. Это был не просто скоротечный роман. У них мог бы быть ребенок…

При одной мысли об этом тело мужчины сотрясла дрожь. Тогда он почти столкнулся с тем, что не входило в его планы. Вот о чем ему следует помнить.

Рафаэль отсутствующим взглядом окинул свой кабинет. То, что Сэм не желает иметь с ним ничего общего, очевидно. И он должен хотеть того же.

Ему не следовало подчиняться желанию поговорить с ней. Он должен выкинуть Саманту Рурк из головы. Навсегда.

Саманта проснулась субботним утром оттого, что малыш забрался к ней в постель. Она улыбнулась и обняла крепкое тельце сына, вдыхая сладкий запах, исходивший от него.

–  Доброе утро, красавчик.

–  Доброе утро, мамочка, я тебя люблю.

Сердце Сэм на мгновение сжалось так сильно, что ей стало трудно дышать.

– Я тоже тебя люблю, солнышко, – сказала она, поцеловав Майло головку.

Он слегка отстранился, и Сэм забавно сморщилась от ослепляющих солнечных лучей.

– Ты смешная, – засмеялся мальчик.

Она начала его щекотать, и сын весело завизжал. Вскоре они окончательно проснулись, и Майло выбрался из постели.

–  Не включай пока телевизор! – крикнула ему мать вдогонку.

–  Хорошо, я возьму книжку, – отозвался он.

Сердце Сэм вновь сжалось. Она знала, что Майло так и сделает, – когда она спустится вниз, он будет с интересом рассматривать книгу, хоть еще не умеет как следует читать. Майло был хорошим и смышленым ребенком. Иногда его ум пугал ее, женщина опасалась, что вскоре не сможет справляться с сыном.

Брайди, экономка ее отца, которая после его кончины два года назад стала работать у Сэм, нередко говорила:

– А ты думаешь, откуда это у него? Его дедушка был профессором физики, да и ты сама чуть ли не с пеленок вечно копаешься в своих книгах. – Затем, по обыкновению, Брайди фыркала и добавляла: – Конечно, поскольку мне неизвестно, кто его отец, я не могу рассуждать, что мальчику досталось от него…

После этих слов Сэм немедленно начинала хмуриться и меняла тему разговора.

Хотя, если бы не Брайди О’Салливан, напомнила себе Сэм, она никогда не получила бы ученую степень, которая позволила ей заниматься исследованиями при университете. Благодаря этому сейчас ни Сэм, ни ее сын ни в чем не нуждались, и у нее была возможность хотя бы материально вознаградить Брайди за бесценную заботу о малыше.

Брайди жила в пристройке к дому, раньше принадлежавшей бабушке Сэм.

Завязывая халат и готовясь спуститься вниз, Сэм пыталась подавить вновь накатившее на нее чувство вины. «Чувство вины, которое ни на секунду не покидает меня в течение четырех лет», – откровенно призналась себе Сэм.

Она была полностью выбита из колеи звонком Рафаэля. Ее терзали воспоминания в часы бодрствования и жуткие сны по ночам. Страстные сны, полные эротических сцен… Каждый раз она просыпалась, запутавшаяся в простынях, мокрая от пота, с неистово бьющимся сердцем и головной болью.

Рафаэль Фальконе показал Сэм, какой пресной была ее жизнь до их встречи. А потом сам же вернул ее обратно – в серые, безрадостные будни, как будто она не заслуживала жить в сказке, полной незабываемых и ярких ощущений.

До сих пор Саманта задавалась вопросом: что же именно привлекло его в ней? Впрочем, как бы то ни было, она никогда не простит себе, что влюбилась в Рафаэля, как девчонка.

В сотый раз за неделю она убеждала себя, что Рафаэль не заслуживает правды, ведь он изначально был против рождения ребенка. Сэм никогда не забудет его перекошенное лицо в тот день, когда она сообщила ему, что беременна.

---