Белые искры снега

Анна Джейн

Все герои и события вымышлены, совпадения случайны.

Как бы ты ни бегал от меня, я все равно тебя найду.

Твоя судьба, с любовью

Пролог

Музыкой этого пространства была тишина.

Цветом – космический оттенок беспечного бежевого.

Запахом – пролитое кем-то на снег ванильное молоко мороза.

А границ… границ тут не было вовсе. Хотя, возможно, их просто не было видно. Только летала, рассекая замершее пространство, пьянящая свобода.

Огромное пространство без горизонта. Без времени. Без суеты. Тут было, где расправить крылья – бесконечная сверкающая даль так и манила опробовать ее, обещая захватывающий дух полет.

Только те, у кого трепетали крылья за спиной, тут не летали. А те, кто ими не обладал, тем более не задерживались надолго. Да и что им было делать на осколках миллионов тонких зеркал, беспечно, словно облака, плывущих в разные стороны, одновременно и хаотично, и упорядоченно? Плыть вместе с ними в неизвестность? Играть с лучами потерянного слепящего солнца? Стать его бликом и затеряться среди отражений?

И все же на одном из осколков с потекшими краями стояли две неясные фигуры, скрытые витающим тут же туманом, какие бывают у водопадов. Казалось, силуэты их сами сотканы из застывшего тумана – только более плотного, ослепительно-белого.

Крыльев у них не было.

Они разговаривали – с затаенной болью, но с нежностью и непонятной надеждой, и неясно было, то ли только они слышат друг друга, то ли все это зеркально-свободное пространство стало свидетелем их мучительно короткой беседы.

– Я найду тебя, чего бы мне это ни стоило. – Слова вырывались легкой дымкой, оседающей на соседних зеркальных осколках.

– А что если мы не узнаем друг друга?

– Не беспокойся. Я узнаю тебя.

– Мне страшно.

– Просто поверь. Ты ведь веришь мне?

– Верю! И обязательно узнаю – там, внизу.

– Мы оба узнаем. Ну же, улыбнись. Я хочу запомнить твою улыбку.

Их пальцы соприкоснулись, и легкий болезненный ток пробежал по телам.

– Мне не хочется отпускать тебя. – Каждое слово им обоим давалось с трудом.

– Придется. Ты же знаешь…

Бескрылые приблизились друг ко другу, словно готовы были обняться, но не осмелились сделать этого. Где-то раздался молот грома приближающейся грозы, и они оба вздрогнули.

– Мне пора, я пойду чуть раньше.

– А я – за тобой.

– Приходи быстрей, хорошо?

– Хорошо… Ты только дождись меня, слышишь? И мы все сделаем по-другому!

– Знаю. Я люблю тебя. Очень.

Сомкнутые ресницы, затаившиеся в уголках глаз едва сдерживаемые слезы отчаяния, шаг вперед, в пустоту, и сверкнувшая искра – капля жидкого огня, устремившаяся вниз.

Никто не издал ни звука, но, казалось, зябкую тишину разорвал крик отчаяния. На осколке зеркала теперь была лишь одна бескрылая фигура, обхватившая себя руками.

Гроза миновала – осталась лишь гулкая тишина, переполненная пьянящим спокойствием. Лишь слышно было, как мягкие перья снега касаются вершин сияющих далеко внизу гор.

– Холодно без тебя. – Прерывистый шепот заставил зеркало покрыться инеем. – Пусть хотя бы тебе будет тепло, ладно?

Оставшийся среди зеркально-облачного безмолвия обнял себя за плечи.

– Я тоже очень тебя люблю. Раз, два, – вдруг начал медленно считать он, – три…

На счет «три» вниз устремилась еще одна искра – яркая, быстрая, похожая на вспышку северного сияния.

«Я найду тебя».

«Я верю тебе».

Движением этого странного места была сломанная стрела времени.

Символом – круг с пустотой в середине.

Тайной – сама жизнь.

«Чего бы мне это ни стоило… не хочется отпускать… все сделаем по-другому…» – выводилось невидимым пальцем на запотевших зеркальных осколках, которых коснулся дым слов.

Глава 1

Не знаю, почему это случилось с нами – наверное, так было кем-то задумано свыше. И этот «кто-то» явно большой хохмач. Безумный экспериментатор с извращенным чувством юмора. Гений, который вкусил сразу два запретных плода – злодейства и глумления.

До сих пор не верится, что это произошло.

Как, как подобное могло случиться с нами, детьми эпохи гаджетов и всемогущего интернета? Может быть, я сошла с ума и выдумала все это? Может быть, меня посещают изощренные галлюцинации? Может быть, я попала в мир своих иллюзий? Хотя, кажется, нет – тихое глубокое дыхание крепко спящего на кровати рядом со мной человека, эгоистично завернувшегося в одеяло, говорит о том, что происходящее – реальность. Наша общая с ним реальность.

Я бездумно смотрела на огни ночного города, сидя на широком подоконнике и кусая губы. Пока никто не видит, можно позволить себе быть слабой.

Подтянув к себе чуть заостренные колени длинных ног, я бессильно уронила на них бледные руки с выступающими венами. Осенью, весной, а зимой особенно кожа на этих руках была благородного фарфорового оттенка, словно у аристократов прошлых веков, а серебристый свет луны делал ее почти бескровной, как у мистического создания. Я несколько раз осторожно провела кончиками пальцев по этой бледной руке, от широкого запястья до локтя и обратно, касаясь чуть выпирающих вен – их замысловатый естественный рисунок хорошо был виден под этой бледной кожей.

Это моя рука.

На лице появилась вымученная улыбка, думаю, больше похожая на гримасу отчаяния. И я с тоской уставилась в окно. Какая-то звезда подмигнула мне с неба.

Интересно, надолго ли это? Или – тут у меня замерло сердце – навсегда? Нет, этого не может быть. Навсегда – это не вариант. Навсегда – это как приговор, и я не согласна с ним! Я найду способ вернуть все на свои места.

Верну и точка.

Я нервно тряхнула головой, почувствовав вдруг непреодолимое желание закурить. Вот дурак, это из-за него так хочется попортить легкие табаком! А ведь раньше меня тошнило от сигарет. И посмотрела на человека, лежащего на кровати – в это время он перевернулся с бока на спину, еще больше закутавшись в одеяле. Мое сердце наполнилось тоскливой нежностью, такой, что я даже на время забыла о том, что хочу курить. Правда, вместе с нежностью пришли злость, обида и раздражение.

Как в такой ситуации он умудряется спать, когда я мучаюсь от бессонницы?

Я сердито глянула на длинные золотисто-русые прямые волосы, разметавшиеся по подушке – лицо наполовину было скрыто одеялом. Он снова перевернулся – на другой бок – и совсем запутался в одеяле как бабочка в паутине. При этом оно умудрилось сползти с его ног, сбившись в районе груди, и я точно отчего-то знала, что в ту же секунду на икрах появились мурашки.

А так ли он хорошо спит? Почему все время ворочается?

Я слезла с облюбованного мною подоконника, неслышно подошла к кровати, замерла и стала слушать дыхание. Вроде бы спокойное, мерное. Значит, не снятся очередные кошмары. И слава богу.

Я поправила одеяло, осторожно прикрыла обнаженные изящные ноги и устроилась рядом, на краешке кровати, глядя на того, с кем так крепко была повязана – куда там узам брака или даже родственным связям!

Можно смело сказать, что мы были одним целым. Я и Ярослав Зарецкий.

Он что-то пробормотал во сне, дернулся, и я взяла его руку в свою, чтобы успокоить.

Все будет хорошо, Яр. Мы справимся.

***

Мы родились с ним в один день – пятого декабря. Только я – на три года раньше. Узнав об этом, я безумно удивилась – почему-то считала, что люди, рожденные в один день должны быть хотя бы немного похожими. Но мы оказались диаметрально противоположными личностями с совершенно разными системами ценностей. Как свет и тьма.

Я, конечно же, в роли света, а он – в роли тьмы.

Разумеется, я не могу назвать себя воплощением вселенской добродетели, но по сравнению с ним, мистером Я-само-совершенство-преклоните-предо-мной-свои-никчемные-колени, я – просто ангел. Может быть, поэтому мы так крепко невзлюбили друг друга при первой встрече?

Ярослав действительно скверный парень. Есть в нем что-то темное, колдовское. А его обаяние больше похоже не на приятное очарование, когда тихо и незаметно влюбляешься, ощущая тепло в душе, а на хлесткий удар плетью прямо по сердцу – когда тебя заставляют чувствовать симпатию против своей воли. Он отлично умеет манипулировать людьми, но даже, кажется, не осознает этого.

Почему он такой? Не знаю.

То ли год, в котором Ярослав имел честь появиться на свет, был плохим, то ли переданные от родителей гены подкачали, то ли акушеры умудрились повредить ему и без того стукнутую головушку, то ли это было связано с какими-то другими факторами, но характером этот человек не вышел совершенно. Самоуверенность, надменность, коварство, стремление быть самым главным, лучшим и всех нагибать причудливо сочетались с… Думаете, я перечислю какие-то хорошие качества вроде смелости, дерзости, остроты ума и всего остального, что часто имеет место быть в людях с лидерскими наклонностями? Увы, этот парень не обладал ничем из вышеперечисленного. Он всегда только притворялся хорошим, и люди ему верили. Все считали его ангелом, а он делал все возможное, чтобы поддержать свой ангельский имидж.

---