– Повторение – мать учения! – наставительным тоном сообщил Леха, делая соответствующее моменту выражение лица. Не рассказывать же летуну, что подобные гранаты он только в музее и кино видел и понятия не имеет, как ими пользоваться. – Давай рассказывай матчасть.

– Ладно… В настоящий момент граната снаряжена запалом и готова к бою. Для метания и взрыва необходимо перевести предохранительный движок влево до упора, сделать энергичный замах, чтобы произошло срабатывание ударно-предохранительного механизма, и бросить в цель. – Василий определенно цитировал по памяти какое-то наставление или методичку. Ну, да, разумеется, куда родной армии без этого! На том и стоим!

– А если невозможно сделать этот самый, как ты там сказал? Энергичный замах?

– Тогда можно либо сильно встряхнуть гранату, метнув в цель после накола капсуля-воспламенителя, либо установить при приведении в боевое положение и взведении внешнюю трубку в среднее положение.

Поскольку Леха понятия не имел, что это еще за такая «внешняя трубка» и за каким, собственно, фигом ее нужно ставить в «среднее положение», он поспешил свернуть разговор. Блин, ну зачем такие сложности? Ведь есть же у предков старая добрая «эфка», неужто сложно изобрести еще что-нибудь вроде надежной, как топор, «РГД-5»?! На аэродроме он даже с фрицевской «колотушкой» быстрее разобрался… правда, там инструкция имелась. Да уж, с таким знанием местной матчасти хрен он до конца боя доживет! Намотает их Гудериан на гусеницы и не заметит. И дальше попрет, падла. А ведь как хорошо все начиналось! И аэродром разгромили, и ценного штабиста в плен взяли, и к нашим на трофейном самолете с триумфом, можно сказать, прилетели! И вот вам здрасьти: размажут их по этой глине в кровавую кашу, и все. Может, нужно было и на самом деле в тыл двигать, как комбат и предлагал?

«Так, а ну успокойся! – одернул он себя, мысленно выматерившись. – Чего разнылся-то? Подумаешь, полежал полчасика под артобстрелом. Сам же решил с бойцами остаться, едва «батю» уломал, под трибунал подставив, а теперь что, на попятную? Никогда трусом не был, так и сейчас не становись! Ты ж десантник, лучшим бойцом разведроты числился! А бывшей десантуры не бывает! «Никто, кроме нас», забыл?»

Самовнушение не помогло, поскольку внезапно проснувшийся внутренний голос скептически хмыкнул в ответ откуда-то из глубин подсознания:

«Ну, да, конечно, именно что «подумаешь»! В армейской учебке всех, разумеется, в обязательном порядке обучали правилам поведения под артиллерийским обстрелом из полевых гаубиц! И на полигоне обкатку проводили, в условиях, сука, максимально приближенным к боевым! А заодно учили, как отражать атаку немецкой пехоты при поддержке бронетехники, ага!»

В это мгновение Степанову стало неимоверно стыдно – настолько, что он снова выругался, на сей раз в голос. Борисов, все-таки занявшийся чисткой оружия, удивленно взглянул на товарища, ожесточенно дергающего ни в чем не повинный пулемет:

– Леш, ты чего? Палец зашиб? Когда ты показывал, как ленту менять, я тоже едва кожу не защемил, очень уж там защелка хитрая.

– Нормально все, Вася. Нервы просто.

– Это да… – философски протянул летчик. – Сам никак не отойду, больно все быстро закрутилось. А знаешь…

Докончить фразу он не успел: со стороны немецких позиций взвилась, предвещая начало атаки, красная ракета. Спустя минуту глухо зарокотали десятки моторов, раздались приглушенные расстоянием выстрелы танковых пушек. Куцые султаны разрывов вставали далеко в стороне от рубежа обороны: целей в поднятом недавним артналетом пыльном мареве наводчики не видели, лупили просто так, ради устрашения…

Глава 1

Держись, геолог! Крепись, геолог!

С. Гребенников, Н. Добронравов

Как ни странно, стать профессиональным геологом Леха захотел еще в школе, классе эдак в восьмом. И с тех пор упорно шел к своей мечте. Сверстники, выросшие, как и он сам, в лихие бандитские девяностые, над ним откровенно подтрунивали, порой многозначительно вертя пальцем у виска, поскольку мечтали о совсем ином будущем: открыть свой бизнес, получить место менеджера в крутой компании, желательно иностранной, заниматься шоу-бизнесом, стать финансистом, моряком дальнего плавания или элитным стоматологом – ну, и так далее, список «желаний» был длинным и периодически обновлялся, следуя веяниям стремительно меняющегося времени. Что характерно, становиться военными, участковыми врачами, ментами или, к примеру, инженерами не хотел практически никто. Но Степанов все школьные годы оставался непоколебим, твердо решив после школы отслужить срочную и поступать на геологический факультет университета.

Почему именно геология? Причин столь нетипичного для его поколения выбора было, пожалуй, несколько. Точнее, две. Во-первых, Алексей был неисправимым романтиком, при первой же возможности срывавшимся вместе с парнями и девчонками из местного турклуба в походы разной продолжительности и дальности. Ради этой самой романтики «рюкзака и палатки» он даже гитару освоил, хоть особым музыкальным слухом никогда не обладал. Впрочем, для ночных посиделок у костра и трех разученных аккордов вполне хватало. Во-вторых, Лехе просто хотелось посмотреть своими глазами занимавшую целых два континента страну. Причем не просто покататься на туристическом автобусе по городам и весям, а увидеть своими глазами самые дальние и безлюдные уголки огромной Родины. Сибирскую тайгу, Алтай и Урал, Север и Дальний Восток. И работа в составе геологоразведывательной экспедиции подобное очень даже позволяла, причем за государственный кошт, что немаловажно. Семья Степанова не бедствовала, но и позволить себе кататься по заграничным турпоездкам не могла: на дворе стояло самое начало «нулевых» годов. Да и не тянуло Алексея ни в содомистскую толерантную Европу, ни на средиземноморские курорты Египта и Турции или, допустим, в какой-нибудь Таиланд. Вообще не тянуло. От слова «совсем». А вот в девственную тайгу, величественные горы или суровую лесотундру, как ни странно, как раз наоборот, тянуло прямо-таки со страшной силой…

Отец, бывший командир разведроты ВДВ, отмотавший «за речкой» два срока и получивший в Афгане внеочередное звание майора, пару контузий, ранение и четыре боевых награды, к желанию сына относился скорее положительно, хоть втайне и грустил о том, что наследник не хочет связать жизнь с армией. Не то чтобы ему так уж нравилась избранная отпрыском специальность, просто он уважал самостоятельный выбор и мужскую целеустремленность. Но особым желанием поступать по следам отца в военное училище Леха не горел. Почему? Да он и сам не знал, если честно, просто не хотелось. Словно чувствовал, что это не его. Мама, старший лаборант районной поликлиники, вполне ожидаемо была категорически против, мечтая для сына о врачебной карьере. Порой – пока Алексей еще грыз в старших классах гранит школьной науки – в семье даже вспыхивали нешуточные споры. Однако и здесь он твердо придерживался своего мнения, вежливо внимая материнским увещеваниям под угрюмое молчание отца.

Затем был школьный выпускной бал, ничем особенно не запомнившееся лето и финалом первых месяцев «взрослой жизни» осенний призыв в состав доблестных вооруженных сил. Из уважения к бате – и желая сделать тому приятное – он попросился в воздушно-десантные войска, благо здоровье и физическая подготовка позволяли, хлюпиком он никогда не был и со спортом всегда был на «ты». Да и вообще, подобный опыт в будущей профессии лишним точно не будет. Военком не спорил, тем более что неплохо знал отца. На дворе в ту осень стоял две тысячи третий, так что угодить на Северный Кавказ парень не боялся. А если б и послали, поехал, почему, собственно, нет? Слово «Родина» никогда не было для Лехи пустым звуком, и если ради интересов отчизны необходимо будет скататься туда, где «горы стреляют», он противиться не станет. Батя ж не противился, поехал? И не просто поехал, но и остался на второй срок, хоть и не любил вспоминать о той войне, даже во время нечастых встреч с однополчанами. А там, между прочим, тоже были горы, и они тоже неслабо стреляли…

Службу в «войсках дяди Васи» парень тянул исправно и без особого напряга, уже через полгода выбившись в число отличников боевой и политической подготовки. Да и прыгать с парашютом Алексею, до того ни разу даже на самолете не летавшем, неожиданно понравилось. Служил он, как некогда и отец, в разведроте, куда его отправили сразу после учебки. Никаких серьезных происшествий за время пребывания в армейских рядах, к счастью, не случилось, и демобилизовался Степанов, погоны которого к тому времени уже украшали сержантские лычки, строго в срок, к большому разочарованию комбата, так и не сумевшего склонить одного из лучших бойцов к сверхсрочной службе. Пожимая руку командира, теперь уже бывшего, Леха в очередной раз ответил вежливым, но твердым отказом. И спустя час уже трясся в обществе других свежеиспеченных «дедушек» в кузове дежурной «шишиги» в направлении железнодорожного вокзала славного города Рязани, где уже стоял под парами долгожданный и пьяный дембельский поезд.