Паника охватила всех. Аварии на дороге происходили все чаще, и в конце концов движение остановилось. Грузовикам лишь чудом, благодаря опыту водителей, удалось свернуть на боковую улицу.
Через несколько минут подполковник облегченно вздохнул – он увидел знакомый барельеф, изображавший трех мужчин. Конечная остановка. Наземный вестибюль станции «Баррикадная».
Часть первая
Дар
Глава 1
Все краски мира
– Да ладно те! Балотелли помнишь? Лучший итальянский форвард! Он один немецкую сборную, как Тузик грелку, порвал. Сколько он тогда забил? Два из трех? Все три?!
– Помню, помню, – ответил голос Деда, хриплый от нахлынувших воспоминаний. – Великолепный был матч…
Евгений лежал за стенкой жилой каморки, неподалеку от двух сидящих у костра стариков, притворялся спящим и слушал их разговор.
– Так что и один человек бывает в поле воин! – второй голос накатывал басовитым, начальственным задором, не стесняясь возможных слушателей.
Говорил начальник «Баррикадной», лысый мужик под два метра ростом, усы которого вопреки возрасту оставались темными и свисали до подбородка. Начальника за глаза фамильярно называли просто Сергеичем.
– Фигня! – отрезал Дед, в отличие от Сергеича щуплый, тщедушный, но тоже лысый. – Один человек не делает команду. Не заменит ее… Финал с испанцами помнишь небось?
Использование древних чудны́х словечек делало Деда забавным. Сергеич не ответил.
– Испанцы играли без звезд, а твой Балотелли ничего не смог! Вот что значит – слаженная команда. А у сталкеров особенно…
Женя напрягся и передумал «просыпаться». Разговор коснулся темы, тревожащей подростка. Ему, родившемуся в метро несколько лет спустя после Катастрофы, не было дела до звезд спорта, сгинувшего в той же черной дыре, что и весь мир.
– Максимыч, отдай пацана!
Дед замолчал. Послышался треск переворачиваемых дров.
– Это была мистическая неудача Марио, – начальник станции «сделал шаг назад», не позволяя собеседнику уйти в себя. – И эти неудачи потом не повторялись…
– Не повторялись… – Дед хмыкнул. – Просто в игре с немцами у Балотелли был кураж, а с испанцами – не было. Вдохновение? Откуда оно берется? И зачем оно сталкерам?
На философию Дед, видимо, «клюнул». Евгению страшно захотелось перевернуться на другой бок, но он опасался нарушить течение беседы. Ему надоели упреки Деда в неумении контролировать эмоции и желания. Поэтому парень терпел.
– «А почему крыса с кетчупом стоит в два раза дороже крысы без кетчупа?» – «А вы когда-нибудь пробовали крысу без кетчупа?»
Анекдот, рассказанный Сергеичем ни к селу ни к городу, не рассмешил Женю. Он не знал, что такое кетчуп, и не понимал, в чем тут соль. Да и сами жители метро за столько лет мыканья под землей забыли его вкус.
– И что ты добавляешь в грибы, от чего мерзкий вкус жареной крысятины так чудесно меняется? Открыл бы секрет – стал бы богатым человеком!
– Не хочу! – ответил Дед. Его не интересовало богатство, к тому же солидарный с начальником станции Женя давно успел надоесть своему старику подобными коммерческими предложениями.
Сколько Евгений себя помнил, они с Дедом ютились здесь, в крошечной каморке, в углу между туннелем и станцией. Двумя другими стенами и крышей служили принесенные сталкерами с поверхности дверцы шкафа-купе. Туннель в сторону Улицы 1905 года считался безопасным. В нем не было ничего и никого, кроме крыс, и старик промышлял крысами. Женя не был ему родственником, Дед подобрал и выходил младенца. Так и жили: один старел, а второй, наоборот, становился все ловчее и проворнее.
Аромат дедовой приправы достиг каморки, и в животе у парня громко заурчало. Он испугался, что его услышат, и открыл глаза.
Перед глазами была стенка шкафа, старательно исцарапанная его же собственными ногтями. В далеком детстве, не желая спать днем, он садился на общей с Дедом лежанке и выцарапывал плохо остриженными ногтями понятные ему одному картины.
Смысла этих рисунков Женя уже не помнил – он вырос. Теперь у него была не стена, а Стена. На другом конце станции. Далеко! Жене нравилось туда ходить – через всю длинную платформу, мимо жилья, казавшегося бесконечным. И вот там, почти в самом конце станции, неподалеку от блокпоста с вечными часовыми, устремлялась ввысь, под темные своды невидимого потолка его Стена.
Когда-то тут шел бой. Евгений не знал когда, – об этом ему не говорили, да он и не спрашивал. Стена хранила следы пуль и осколков. Некоторые кирпичи были выбиты. Тени от света вечных костров плясали на этой стене, рисуя картины одна причудливее другой. Они будили фантазию мальчика, и Женя стоял перед стеной часами. За это сверстники дразнили его дурачком. Особенно усердствовали после того, как им в школе поручили придумать доклад «За что я люблю свою станцию». Женя рассказал, что для него важна эта Стена, и получил «пару».
Два старика за стенкой чавкали так громко, что отвлекли парня от воспоминаний об обидах.
Сергеич заговорил первым:
– У нас тяжелое время. Потери среди сталкеров – почти четверть за вылазку. И соседей с «Пятого года» не попросишь, у них самих народу не хватает, после Зверя-то. Уже и добровольцев в группу прикрытия не осталось! Бабы не пускают мужиков. Отдай пацана! – в голосе его зазвучал металл.
– Рано ему, – по-прежнему ровно отрезал Дед.
– Не рано! Я видел, как он крысу голыми руками поймал. Ее пулей не каждый достанет. У него нечеловеческая реакция.
Последняя фраза была тонким намеком: Максимыч должен был помнить, как в метро относятся к мутантам.
Дед пропустил угрозу мимо ушей:
– Одной реакции мало для сталкера. Его еще нужно готовить.
Сам Дед ни разу не выходил на поверхность после ТОГО дня.
– Подготовим. По полной программе.
Сергеич врал. Он стал начальником станции не потому, что жалел людей, и оба собеседника знали об этом.
Этих стариков связывало что-то из прошлого, но Женя не знал, что.
– И потом… – Дед скрипнул коленями, вставая. Он зашел в каморку убедиться, что внук спит. Парень упал на подушку, затаил дыхание и зажмурился, сжался всем телом.
– Ты будешь использовать его как пушечное мясо! – отрезал Дед, выйдя наружу.
Оба помолчали. Мальчик ждал.
И Сергеич ждал.
– У Жени отсутствует аналитическое мышление. Ты ж наверняка видел его оценки по математике? Вот… Уровень абстракции – ноль. Считает только то, что видит. Нельзя таким в сталкеры. Парень хороший, быстрый, но сообразительности не хватит.
Евгений чуть не задохнулся от ярости: у него не хватит?
– Не вечно ж ты его будешь тут держать? – Сергеичу не требовалось заходить в каморку, чтобы догадаться, что парень не спит, он такие вещи чувствовал. – Мы его только выход прикрыть попросим. А вернется – уже герой! Ему уже за девками пора бегать! Пора-а!
И тут Женя, наконец, не выдержал и выскочил к костру. Старики уставились на него.
– Пора? – Сергеич обратился к нему. – Будешь первым среди ровесников, кто на поверхность выйдет. Надо ж место под солнцем завоевывать!
– А остальных, значит, мамки не пустят, – Дед еще не сдавался.
– Нормальная у меня абсракция! – закричал парень.
Оба старика засмеялись.
– И солнце я хочу посмотреть!
Ему не ответили.
– Все равно пойду! – Евгений набычился. Он пытался поймать взгляд Деда, но тот прятал глаза – раздумывал.
– Эх! – наконец, произнес Максимыч и смерил внука пристальным взглядом.
У них была тайна, которую они скрывали настолько тщательно, что не осмеливались говорить о ней. Это была странная тайна, потому что Женя считал, что Дед не в курсе, а тот искусно изображал неведение.
В метро не любили мутантов с поверхности, которых считали исчадиями радиоактивного ада. Ненависть к ним сплачивала, заставляла забыть политические и торговые дрязги между станциями.
Но парень не считал себя мутантом. Он просто не различал цветов, мир представал перед его глазами черно-белым. Правда, мир метро после Катастрофы вообще не блистал красками, благодаря чему недостаток Евгения пока получалось скрывать.
Сергеич целых пять часов посвятил знакомству Жени с устройством автомата, отобранного у Деда, и даже милостиво выделил три патрона – выстрелить по мишени. Тот попал один раз.
– Тройка! – обрадовался Сергеич. – Считай, что курс молодого бойца прошел!
Начальник «Баррикадной» был единственным, кто верил в Женю. Ни сталкеры, ни Дед не удосужились прийти, чтобы оценить его подготовку.
…Два бойца приоткрыли гермозатвор, чтобы выпустить Евгения. Он должен был найти укрытие прямо тут, у павильона, и прикрывать огнем основную группу. Можно сказать, это был единственный момент операции, прошедший по плану. Несмотря на то, что мгновенной атаки на «герму» не последовало и группа сталкеров уверенно выбралась на поверхность, экспедиция закончилась через три минуты.