Погибель королей

Дженн Лайонс

Jenn Lyons

THE RUIN OF KINGS

© М. Головкин, перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Посвящается Дэвиду, который дал мне первое семечко,

И Майку, который помог вырастить из него целый мир.

А также трем отцам Кирина: Стиву, Кэтту и Патрику.

Без вас он бы стал совсем другим.

Ваше величество!

К данному письму я прилагаю полное описание происшествий, которые привели к пожару, уничтожившему столицу. Первая часть в значительной мере основана на расшифровке разговора между двумя лицами, сыгравшими одни из ключевых ролей в данных событиях; другие части представляют собой мою попытку восстановить хронику событий. Там, где это возможно, я использовал показания свидетелей, а когда я был вынужден прибегать к догадкам, то старался придерживаться общего духа этой истории. Текст я снабдил примечаниями и аналитическими заметками, которые, я надеюсь, окажутся для вас полезными.

В тех случаях, когда я буду поучать вас по тем предметам, о которых вы знаете больше, чем я, молю вас – наберитесь терпения. После долгих раздумий я решил, что лучше исходить из вашего неведения, чем из вашего всезнания.

Я надеюсь, что если у вас будет как можно более полная картина данных событий, вы проявите снисхождение к лорду-наследнику; члены Совета, которые рекомендуют обвинить его в измене и казнить, определенно не знают всей истории в целом.

Часть I. Диалог между тюремщицей и заключенным

– Расскажи мне историю.

Чудовище присело у железной решетки тюремной камеры Кирина, положило на пол невзрачный камешек и подтолкнуло его вперед.

Коготь была похожа на монстра. Она выглядела как девушка лет двадцати с небольшим – пшенично-золотистая кожа, мягкие каштановые волосы. Большинство мужчин пожертвовали бы своими клыками за один вечер с такой красавицей. Большинство мужчин не знали о ее способности превращать свое тело в формы, сотканные из чистого ужаса. Прежде чем сожрать свои жертвы, она издевалась над ними, принимая обличье их убитых родственников и возлюбленных. Поручить ей охранять Кирина – все равно что приказать акуле сторожить аквариум с рыбами.

– Да ты шутишь. – Кирин поднял голову и посмотрел на нее.

Длинным черным ногтем Коготь поковыряла каменную стену у себя за спиной.

– Мне скучно.

– Свяжи что-нибудь. – Юноша встал и подошел к решетке. – Ну или помоги мне сбежать.

Коготь наклонилась вперед.

– О, любимый, я не могу, ты же знаешь. Но мы же так давно с тобой не разговаривали. Нам о многом нужно друг другу поведать, а ведь они еще тысячу лет будут готовиться. Расскажи мне обо всем, что с тобой произошло. Так мы скоротаем время, пока твой брат не придет тебя убивать.

– Нет.

Он поискал, за что бы зацепиться взглядом, но вокруг были только голые стены без окон. Единственным источником света служила волшебная лампа, висевшая за пределами камеры. Кирин не мог воспользоваться ею, чтобы развести огонь. Он бы с удовольствием поджег соломенную подстилку – если бы ему ее выдали.

– А тебе разве не скучно? – спросила Коготь.

Кирин прервал свои поиски скрытого тоннеля, по которому он мог бы сбежать.

– Когда они вернутся, то принесут меня в жертву демону. Так что нет, мне не скучно.

Он снова обвел взглядом камеру.

Кирин мог бы воспользоваться магией, изменить тенье прутьев решетки и стены, и тогда железо станет мягким, а камни хрупкими, словно сухая трава. Но за каждым его движением следит Коготь. Хуже того, она способна вырвать мысли о побеге из его сознания, как только они появятся.

И она никогда не спит.

– Но зато я ем, – сказала она, отвечая на его мысли. Ее глаза сверкнули. – Особенно когда мне скучно.

Кирин закатил глаза.

– Ты меня не убьешь. Эта честь принадлежит кому-то другому.

– Я не считаю это убийством. Напротив, тем самым я тебя спасу. Твоя личность останется со мной навсегда, вместе с…

– Прекрати.

Коготь надулась и принялась с преувеличенной тщательностью разглядывать свои когти.

– Если ты можешь читать мои мысли, то мои рассказы тебе не нужны. Забери у меня мои воспоминания – так же, как отняла все остальное.

Она снова встала.

– Мне скучно. Кроме того, я не отняла у тебя все. Я не отняла у тебя всех твоих друзей. Не отняла у тебя родителей. – Коготь помолчала. – По крайней мере, твоих настоящих родителей.

Кирин молча уставился на нее.

Она рассмеялась и откинулась назад.

– Значит, я должна уйти? Если не расскажешь мне историю, тогда, пожалуй, я загляну к твоему отцу и матери. Уж они-то меня порадуют. Хотя им самим будет не так уж весело.

– Ты не посмеешь.

– А кто меня остановит? На твоих родителей им плевать. Они думают только о своем жалком плане, а твоему отцу и матери в нем места нет.

– Ты не…

– О да, еще как, – зарычала Коготь. Голос у нее был пронзительный, совсем не похожий на человеческий. – Играй по моим правилам, ясноглазый, иначе я вернусь, надев на себя кожу твоей матери и подпоясавшись кишками твоего отца. Я буду показывать тебе, как они умирали, снова и снова, пока не придет твой брат.

Содрогнувшись, Кирин отвернулся и зашагал по камере. Он взглянул на пустое ведро и на тонкое одеяло в углу комнаты. Он внимательно изучил железные прутья решетки и замок. Он даже проверил – вдруг его похитители хоть что-нибудь пропустили, когда отняли у него оружие, отмычки, перстень с печаткой и талисманы. Они оставили только ожерелье, на которое им было плевать, – ожерелье, которое стоило целое состояние.

– Ну, если так, разве я могу отказаться? – сказал Кирин.

Коготь сложила ладони перед лицом и тихо хлопнула от восхищения.

– Чудесно. – Она бросила ему камешек – тот самый, который ранее положила на пол между ними.

Кирин поймал его.

– Что это?

– Камень.

– Коготь…

– Это волшебный камень, – сказала она. – Только не говори, что человек, оказавшийся в твоем положении, не верит в волшебные камни.

Нахмурясь, он снова осмотрел камень.

– Кто-то изменил его тенье.

– Волшебный. Камень.

– А для чего вообще он нужен?

– Он слушает. Поскольку историю рассказываешь ты, он должен быть у тебя в руках. Такие правила. – Она ухмыльнулась. – Начинай с самого с начала.

1: Аукцион по продаже рабов
(Рассказ Кирина)

Когда меня вывели на помост, чтобы продать с аукциона, я оглядел толпу и подумал: «Мне бы нож, тогда я бы вас всех зарезал».

«Если бы не был голым», – поправил я сам себя.

И если бы на мне не было оков. Я никогда еще не чувствовал себя таким беззащитным, и…

Что? Коготь, тебе кажется, что это не начало?^[1]

А что ты вообще понимаешь под словом «начало»? Чье начало? Мое? Я не очень хорошо его помню. Коготь, тебе несколько тысяч лет, и ты накопила воспоминания такого же числа людей. Ты хотела послушать эту историю. И ты ее услышишь – но на моих условиях.

Давай начнем заново.

Над амфитеатром гремел голос аукциониста:

– Шестой лот за сегодняшнее утро – великолепный экземпляр. Сколько вы готовы заплатить за этого человека, долтарца-мужчину?^[2] Он – обученный музыкант и прекрасно поет. Ему всего шестнадцать лет. Взгляните на эти золотистые волосы, на эти голубые глаза, на это красивое лицо. Возможно, в его жилах течет кровь ванэ! Он принесет пользу в любом хозяйстве, но, дамы и господа, он не оскоплен, так что не поручайте ему охранять ваш гарем! – Лукаво улыбаясь, аукционист помахал пальцем. В ответ в толпе кто-то вяло усмехнулся. – Начальная цена – десять тысяч ордов.

Несколько зрителей фыркнули.

Цена была слишком высока.

В тот день я совсем не был похож на сокровище. Работорговцы из Кишна-Фарриги помыли меня, но из-за этого яркие красные полосы на моей спине – следы бича – стали лишь заметнее.

Под медными браслетами на запястьях виднелись язвы – напоминание о нескольких месяцах, которые я провел в цепях. Из раздувшихся волдырей на левой лодыжке тек гной. Мое тело было покрыто синяками и рубцами – признаками непокорного раба. Меня трясло от голода и усиливающейся лихорадки. Десяти тысячи ордов я не стоил. Я не стоил и сотни ордов.

Если честно, то даже я сам не захотел бы себя купить.

– Не надо так, добрые люди! Да, я знаю, как он выглядит, но, уверяю вас, он – неограненный алмаз: отполируйте его, и он засверкает. Никакого беспокойства он не причинит: видите, у меня его гаэш! Неужели никто здесь не заплатит десять тысяч ордов за гаэш красивого молодого раба? – Аукционист вытянул руку, демонстрируя почерневшую серебряную цепочку; на ней в лучах солнца блеснул какой-то предмет.

Толпа не могла толком его разглядеть, но я знал, что это серебряный сокол, почерневший от соленого воздуха. Часть моей души, заключенная в металл: мой гаэш.