KNIGID.RU Силуэт поменял положение, на его лицо упал свет, и Лера рассмотрела человека. Молодой хмурый мужик среднего роста, короткие темные волосы, злые глаза, тонкие губы сжаты в нитку.
Одет в потертые джинсы, неприметную куртенку.
Мужик еще посверлил Леру злобным взглядом и сказал:
– Молодец, додумалась. Дура.
– Кто ты? – спросила Лера, не обидевшись на «дуру» и не найдя другого вопроса.
Мужик молчал.
– Кто ты? – повторила Лера, подтягивая под себя ноги и стараясь встать.
Мужик подхватил ее под локоть сильной горячей рукой, поднял на ноги.
Лера покачнулась, потеряла равновесие и всем телом упала на мужика.
Мужик подтащил ее к креслу и усадил.
– Так кто ты все-таки? Откуда ты взялся? – устало спросила Лера в третий раз.
Мужик поколебался, посмотрел на нее, посмотрел в потолок, посмотрел под ноги и наконец решился:
– Я твой ангел.
Лера подумала, что ослышалась.
– Кто ты?
– Я твой ангел. Твой хранитель.
Лера блаженно улыбнулась. Все-таки она это сделала! У нее все получилось! И было совсем не больно.
Она вдруг заторопилась, забарахталась, стараясь выбраться из кресла и радостно бормоча:
– Я сейчас! Я быстро! Мне что-то надо брать с собой? Или нет? Ты отведешь меня к ним сейчас или нужны еще формальности?..
Ангел усмехнулся:
– Ты, кажется, вообразила, что ты в раю? А ты не забыла, что самоубийцы в рай не попадают?
Лера остановилась.
– А где я? – спросила она растерянно.
– Там же, где и была пять минут назад. В своей квартире. Твое счастье, что я рядом оказался, а то б тебя уже черти в ад тащили.
– Счастье, – машинально сказала Лера, – значит, я жива?
– Жива.
– А ты мой ангел-хранитель?
– Да.
– Значит, это ты меня в машину к дяде Жене отправил?
– Я.
Лера начала медленно соображать:
– А почему только меня? А как же они? Илюшка, мама, папа, дедушка с бабушкой?
Ангел страдальчески сморщился, закряхтел и сильно почесал стриженый затылок.
– Никто не должен был умереть! – сказал он. – Никто. Ни твоя семья, ни этот бедняга-водитель. Его ангел отвлекся на секунду – и вот… остальные просто не успели. Мы ангелы, но мы не умеем творить чудеса и делать мертвое живым.
– Ты меня отправил, а их нет, – не слушая, сказала Лера, – значит, это ты во всем виноват. Если бы не ты, я была бы с ними там, а не здесь. Это все ты. Ты. Ты… сволочь! – закричала Лера и вдруг накинулась на ангела, стараясь расцарапать ему лицо.
Ангел отбился от ее нападок, сгреб в мощные объятия, приговаривая:
– А ну угомонись! Я тебе покусаюсь, ах ты, кошка бешеная!
Он держал ее мертвой хваткой. Лера быстро выбилась из сил и заплакала.
Ангел отнес ее обратно в кресло, присел на подлокотник, стал гладить по голове.
– Ничего, ничего, – говорил он, – ничего… они под присмотром, они все вместе. Они не страдали, они даже ничего не успели понять. И ты будешь с ними в свое время. А пока что твое время не пришло, девочка, надо жить. Надо жить. Я за тобой посмотрю.
– У меня все равно нет денег, – всхлипывая, сказала Лера, – от голода умирают быстро? Это же не само… Нет?
Ангел покачал ее за плечо, как ребенка, заглянул в лицо.
– Я за тобой посмотрю, обещаю.
– Как тебя зовут?
– Григорий.
– Ангел Григорий?
– Если хочешь, то да.
– А где твои крылья? У ангелов должны быть крылья.
Григорий улыбнулся.
– И у меня тоже есть.
Лера вытерла ладонью слезы и попросила:
– Покажи.
Григорий отступил к окну, оглянулся. Пробормотал:
– Тесновато тут у тебя…
И началось волшебство. Из-за спины ангела вдруг стали выдвигаться, расправляясь, сложенные крылья, огромные, как паруса бригантины, пурпурно-красные, как океанский закат, шелково шуршащие, сверкающие, нереальные, бегущие синими и золотыми искрами.
Лера завороженно встала, подошла и осторожно погладила жесткое блестящее перо.
– А почему они красные? Они же должны быть белые?
Ангел шевельнул крылом:
– Не обязательно. Часто наши крылья того же цвета, какого душа у нашего подопечного.
– Значит, у меня такая душа?
– Значит, такая. Ну что, насмотрелась? Хватит?
И волшебные крылья стали постепенно складываться, пока не исчезли под курткой.
– Пора мне, – сказал ангел Григорий.
– Не уходи, – попросила Лера, – останься.
– Не могу, ты же у меня не одна, меня ждут.
Лера помотала головой.
– Не уходи, пожалуйста, побудь еще немного!
Ангел поднял голову кверху, словно прислушиваясь, кивнул головой.
– Хорошо, побуду еще, – он огляделся по сторонам, – давай тогда хоть приберемся, что ли… а то у тебя тут картошку по углам сажать можно.
Убирал он ловко и весело. Руководил Лерой:
– Пыль вытирай. Где у тебя стиральная машина? Все вот это – в стирку!
Сунул нос в «стратегический запас», сказал:
– Ого! Это тебе больше не нужно.
Сгреб бутылки в охапку и унес на кухню. Полилась жидкость, зазвенело стекло.
С кухни запахло едой.
Зашумела стиральная машина.
Через час квартира блестела, на столе, покрытом скатертью, дымилось мясо с овощами, в кружке стояло молоко, свежий хлеб нарезан большими «казацкими» скибками[1], как всегда резал папа.
– Давай поедим, – сказал Григорий, – я страсть как проголодался.
– Разве ангелы едят? – удивилась Лера.
– А что ж ты думаешь, мы совсем бесплотные? Ты меня так упарила, что я слона готов съесть.
Ел он так же споро и аппетитно, как и работал. Вычистил хлебом тарелку, с сожалением посмотрел в нее.
– Пора мне, Калерия, – сказал он, – а ты ложись и спи, хорошо?
Засыпая на ходу, Лера спросила:
– Ты придешь завтра?
– Приду, – ответил Григорий, – снеди принесу. Пока.
Лера легла в чистую постель, под свежие ароматные простыни, заснула мгновенно и уже не услышала, как в прихожей хлопнула дверь.
Он пришел на следующий день, и на следующий.
И приходил всю неделю, приносил продукты, готовил, рассказывал Лере разные истории, смеялся.
Лера привыкла. Она слушала, смотрела, как щурятся от смеха темные глаза, как он, задумываясь, почесывает висок или затылок, как споро двигаются его руки, что-то делая по хозяйству.
Каждый раз, когда он уходил, ее охватывал липкий страх, что он больше не придет, то же самое чувство потери, как после смерти всех родных.
Она, словно лампочка, включала свет от его электричества и выключалась, когда хлопала дверь.
К исходу второй недели она попросила:
– Гриша, возьми меня с собой. Пожалуйста.
– Куда? – серьезно посмотрел на нее Григорий.
– К себе. В свет.
– Не могу. Твой срок не пришел. Нельзя. Ты должна прожить время, которое тебе отпущено.
– Я не могу.
– Надо. Ты должна.
– Я не должна, – твердо сказала Лера. – Я никому и ничего не должна. Я не могу так жить, в режиме ожидания. Я каждый день умираю, понимаешь? Каждый день. Я устала, я так не могу. Если ты не возьмешь меня с собой в свет, я умру и отправлюсь во тьму. Выбирай.
Григорий помолчал.
– Что же ты со мной делаешь, Лера? – сказал он наконец. – Я и так нарушил главное правило – никаких личных контактов. А теперь что? Ты думаешь, от меня это зависит?
– Я не знаю, – сказала Лера, – я просто так больше не могу.
Григорий оттолкнул кружку.
– Хорошо, я попробую.
Он встал, подошел к двери, посмотрел через плечо.
– Меня может не быть несколько дней. Ты глупости не делай, ладно? Дождись меня.
– Я дождусь.
Его не было четыре дня. За эти дни Лера извелась. Ее держало только обещание дождаться.
На утренней летучке Васильич, самый опытный и уважаемый член бригады «скорой» подошел к мрачному Григорию.
– Давно хочу поговорить с тобой, Гриня, – сказал он, – перестал бы ты девчонке голову морочить. Ты же видишь, какая она паморочная, а тут еще ты со своими сказками.
– Знаешь что, Васильич, иди ты лесом и советы свои захвати, – вяло огрызнулся Григорий и надолго замер, глядя в одну точку.
****
Он вернулся на пятый день, похудевший, радостный. Лера только руки к груди прижала.
– Разрешили?
– Да! В порядке исключения.
*****
Когда вскрыли квартиру (соседи сообщили, что уже неделю там стоит глухая подозрительная тишина), нашли лежащие на столе ключи, кружку с остатками чая, немытую засохшую тарелку в кухонной раковине, небрежно застеленный диван. В квартире стоял леденящий холод, окно в комнате было раскрыто настежь.
Проживающая в квартире Калинина Калерия Романовна, 2001 года рождения, непонятным и совершенно загадочным образом бесследно исчезла из запертой квартиры на двадцатом этаже.
Единственные обнаруженные следы вели на подоконник – следы мужских кроссовок 42 размера и следы босых женских ног 36 размера.
Рядом со следами лежало большое сломанное перо пурпурно-красного цвета.
Эпизод 1. Начало
– Полетели? – сказал Григорий Лере. – Жалеть точно не будешь?
– Что ты, Гриша, о чем мне тут жалеть? Об одиночестве? О страданиях? Полетели скорее!
И они полетели, оставив на подоконнике Лериной квартиры перо, нечаянно сломанное Лерой.