Когда в воздухе растворилась последняя нота, по ступенькам поднялся испещренный морщинами старый падре Калабрийский и пару раз прочистил горло, хотя стояла гнетущая тишина.

– Боги жестоки, но милосердны, – начал он.

«Легко ему говорить».

– В начале Богиня сотворила человечество, но Кролло увещевал ее, что мы слишком порочны и эгоистичны, чтобы существовать. Когда Кролло послал пожар, Богиня подъяла воды, чтобы его потушить. Он обрушил ураганы, а она создала убежища. А когда Кролло поклялся стереть нас с лица земли, чтобы воссоздать новое начало, Богиня бросила ему вызов, потому что верила в нас. Поодиночке, говорила она, люди словно нити, которые легко разорвать. Но сплетенные воедино мы достаточно сильны, чтобы выжить.

Алесса заерзала на неудобной скамейке. С ее удачей она лишится чувствительности ниже талии и рухнет на пол, как только поднимется, чтобы уйти. Богиня могла бы немного облегчить ее участь, добавив к великой и смертоносной силе терпимость к дискомфорту.

Ощутив, что падре Калабрийский обратил свой взор на нее, Алесса выпрямила спину.

– И тогда Богиня и Кролло заключили пари: он может послать своих пожирающих приспешников, но тогда Богиня воздвигнет священные острова, на которых верующие будут стараться жить в гармонии, доказывая, что они достойны существования, несмотря на циничное мнение Кролло. А поскольку Богиня любит нас, она вооружила своих детей дарами…

Многие тут же украдкой глянули на Алессу, и она попыталась принять максимально одухотворенный вид.

Безусловно, все сказанное было правдой и они остались перед Богиней в долгу, но почему ей в голову не пришло решение попроще? Например, непробиваемый щит. Ну или сделать острова невидимыми. Богиня с Кролло могли бы сойтись на одной планетарной катастрофе, и весь этот нонсенс прекратился бы еще с полвека назад. Но нет, что вы! Преисполненная мудрости Богиня захотела научить своих детей договариваться и дорожить партнерскими отношениями, а потому сотворила спасителей, которым не выжить в одиночку.

Божественное партнерство являлось постоянным напоминанием тому, что спасение возможно только при условии объединения сил. Поэтому Финестра могла лишь усилить чей-то дар.

Взяв за руку оперного певца, Финестра была способна поставить на колени даже самого беспощадного критика. Стоит коснуться лучника, и спустя пару минут он поразит все цели в самое яблочко. А в паре с Фонте Финестра, не прилагая усилий, могла уничтожит армию демонов, посланную Богом Хаоса.

По крайней мере, так это должно было работать.

Когда Алесса впервые предстала перед Советом, ряд морщинистых мудрецов заставил ее поверить, что все легко и просто, как дважды два.

1. Выбрать Фонте.

2. Не убить его.

3. Приумножить его магию и спасти всех и вся на Саверио – ну, или погибнуть первой.

Ее взгляд скользнул к сверкающему гробу.

Допустим, не первой.

Даже сейчас некоторые продолжали уверять, будто смерть – это хорошее предзнаменование. Чудовищно печальное, само собой, но обнадеживающее. Финестра оказалась настолько могущественна, что случайно убила первого Фонте? Значит, превосходная защита в осаде обеспечена. Убила второго? Что ж, от несчастного случая никто не застрахован. Кроме того, она была юна, а умение управлять даром приходит не сразу. Разумеется, в следующий раз она проявит осторожность. Однако после третьих похорон сила Алессы больше не казалась обещанием победы, а время поджимало.

Служба закончилась словами:

– Per nozze e lutto, si lascia tutto, però chi vive sperando, muore cantando. – «В свадьбе и трауре один отпускает, а живущий с надеждой умирает с песней на устах». Вероятно, она не слышала ничего печальнее. Хьюго точно не покинул мир на середине ноты.

Процессия двинулась между рядами, приглашенные тянулись к глянцевой поверхности гроба и проводили по ней рукой.

Алесса не стала этого делать. Дух или призрак Хьюго – или в какой форме он блуждал по земле – предпочел бы, чтобы она держалась как можно дальше от него.

Когда усопшего проносили под резной каменной аркой, выкованной в виде богов, собравшиеся бормотали: «Покойся в компании героев». Его унесли.

Возможно, называть Хьюго «героем» было слегка неоправданно, ведь он только и сделал, что умер, но она не имела права голоса в этом.

Люди поднялись со своих мест, медленно поправляя накидки и юбки и смахивая с одежд невидимые пылинки.

Адрик локтем ткнул Алессу в ребра, и она отшатнулась, – ее сердце заколотилось от редкого ощущения физического контакта.

Ох. Все тянули время. А она не уловила намек.

Изобразив за спиной неприличный жест, она встала и направилась к алтарю Богини в передней части храма. Пока она притворялась молящейся, каждый желающий мог унести ноги.

Какая послушная Финестра. Такая благочестивая. Такая покорная.

Скрывшись от любопытных взглядов в алькове, Алесса присела у каменного алтаря и прижалась щекой к прохладному мраморному плечу Богини. В груди щемило от чувства одиночества, от пустоты, образовавшейся в сердце.

Семья забыта.

Друзей нет.

Ей даже места не найдется в крепости, высеченной в основании острова. Потому что, когда явятся Пожирающие, народ – люди с семьями и друзьями – будет обниматься во тьме и благодарить богов за то, что они не на ее месте.

Неф опустел, и Алесса в одиночестве поднялась по широкой лестнице на находящуюся выше пьяццу^[2], пускай и дышать в тесном наряде было непросто. С каждой ступенькой становилось все жарче, и намокший от пота материал лип к коже. Совет, по крайней мере, позволил не носить во время частных мероприятий вуаль, после того как на приеме в честь летнего солнцестояния у нее случился солнечный удар. Да и благодаря ныне модным юбкам-накидкам – сзади цельным и ниспадающим до пола, а спереди состоящим из двух кусков материи, идущих внахлест и достигающих коленей, – она могла наконец-то уберечь свое лицо от столкновения с дорогами столицы Саверио, города Тысячи Звезд.

Алесса вышла на свет, прищурившись от ярких солнечных лучей, и заняла свое место рядом с Томо и Ренатой. Краснолицая стража, чья форма пропиталась потом, выстроилась в линию на широких ступенях Цитадели, отдавая честь, после чего ожидающая толпа притихла, склоняясь в поклонах и приседая в реверансах.

Обычно с привычного для нее наблюдательного пункта – балкона четвертого этажа Цитадели – стильные молодые женщины Саверио напоминали стаю павлинов, расхаживающих по городу в разномастных нарядах. Сейчас же, окутанные в одежды серых и черных оттенков, они походили на скопище перепачканных голубей, заполняющих всю пьяццу.

В упор на Алессу никто не глядел, словно она была слишком ужасна, чтобы смотреть на нее невооруженным глазом, и все же ее не покидало давящее ощущение, что все вокруг пялятся.

«Вперед. Кланяйтесь благословленной спасительнице, которая продолжает убивать ваших родных и друзей».

Рената зыркнула на нее, и Алесса покраснела, как если бы произнесла богохульную мысль вслух. Невзирая на разницу в возрасте в два десятилетия, Рената благодаря янтарному цвету кожи, золотистым волосам и широким каштановым бровям вполне могла сойти за сестру Алессы, вот только в Алессе она видела лишь исполнительницу долга, но никак не родственницу или подругу. И в подобные моменты это становилось предельно и болезненно очевидно.

Выражение лица Томо ее слегка подбодрило.

– Помни, напуганные люди жаждут определенности.

– Ты уверенная, – проговорила Рената под нос. – И должна быть собранной.

Алесса обнажила зубы в уверенной улыбке, от которой один из стражников вздрогнул. И она чуть поубавила экспрессии.

Вот честно. Если бы ей пришлось составлять список качеств, описывающих ее хоть в какой-то степени, «уверенная» и «собранная» в него даже не попали бы.

Когда ее впервые представляли народу на этой же самой пьяцце, все стояли плечом к плечу, в глазах людей теплилась надежда, а в улыбках читалась вера.

Еще совсем недавно она была обыкновенной девчонкой. И вдруг превратилась в спасительницу, избранную Богиней. Обожаемую, важную и настолько популярную, что даже не знала, на кого бросить взгляд первым.

Все изменилось. Больше никто не хотел становиться ее Фонте. Никто не желал делить с ней свой дар. Хотя делить – это громко сказано. Ведь если ты чем-то делишься, то получаешь что-то взамен. И в конце обмена оба участника останутся живыми. А это обещание она исполнить не могла.

Но она пыталась. Пыталась снова и снова.

И даже в такой беспокойной толпе обнаружить Фонте не составляло труда, потому что их окутывали видимые облака тьмы. Она встречала их десятки раз, однако они оставались лишь незнакомцами со знакомыми именами.

Калеб Топоровский с вечным выражением скуки на лице слишком быстро отвел взгляд, пока приглаживал лоснящиеся волосы цвета меди.

Йозеф Бенхейм, одетый с иголочки в наряд цвета полуночи, смотрел на нее, не опуская глаз, и она почти слышала, как он напоминал себе не моргать. Его сходство со старшей сестрой просто поражало, и у Алессы в горле встал ком. В семьях редко рождалось два Фонте; но если так происходило, это считалось признаком силы и благословением богов. Он должен был стать одним из главных кандидатов Алессы, но она уже отняла у его родителей одного ребенка.

Другие Фонте неохотно ловили ее взгляд: Нина Фон, Саида Фарид, Камария и Шомари Ачебе.