– А, ясно… – по Светиному тону становилось понятно, что ничегошеньки ей как раз и не ясно. Она посмотрела долгим взглядом в поспешно удалявшуюся Кирину спину и вздохнула. Ну не понимала она эту девушку, решительно не понимала!

Нетерпеливо барабаня пальцами по рулю, Кира поглядывала по сторонам. Она попала уже в третью по счету пробку, и было ясно, что на работу она катастрофически опаздывает. Но это грубейшее нарушение давно установленных и трепетно соблюдаемых правил сегодня Киру почему-то совершенно не волновало. Перед глазами все время возникала каталка, накрытая простыней, и Кира мотала головой, стараясь отогнать непрошеное видение. Вот так живешь, борешься, порой даже с самим собой, что кому-то доказываешь, а потом один миг – и ты никто. Пустая, лишенная жизни оболочка под белой простынкой. Кира передернулась и чтобы отвлечься, стала озираться по сторонам. Машины в потоке были разными, как и их водители. Из стоявшего впереди джипа доносился разухабисто – печальный «Владимирский централ», в стоящей слева новехонькой Ауди молодая симпатичная женщина с пухлым ротиком и белокурыми кудрями, как у Барби, совсем не по-кукольному отчаянно материлась в трубку мобильника и стряхивала пепел от тонкой дамской сигареты прямо на соседний жигуленок. Справа примостился ржавый и изрядно помятый москвич, в салоне которого сидели довольно привлекательная, но неухоженная женщина лет тридцати пяти и мальчишка, подпрыгивающий от нетерпения и переполнявшей его энергии. Сидевший за рулем мужчина с огромными густыми усами на сплюснутом лице, в отличие от остальных попавших в пробку, был совершенно спокоен – то ли никуда не спешил, то ли был настолько флегматичным от природы. Он так увлеченно что-то жевал, что Кира перегнулась через руль и посмотрела внимательнее – оказалось, это был огромный кусок хлеба с толстенными розовыми кругляшками Докторской колбасы. Кира сглотнула слюну: колбасу она любила, хотя мать считала ее народной пищей и всячески эту Кирину любовь не одобряла. «Ты еще сало начни есть», – презрительно фыркала мать, и Кира краснела от того, что она такая «простая». Тем временем похожий на давно начесанную дворнягу мужик осилил один чудовищной величины бутерброд и принялся за другой, таких же немыслимых размеров, энергично двигая выдвинутой вперед нижней челюстью. Кира вздохнула и отвернулась. Смотреть на это у нее не было никаких душевных сил.

День на работе – в небольшом офисе фирмы, оказывающей различные компьютерные услуги, тек своим чередом. Работы, как всегда, было много. Поэтому Кира набирала текст какого-то договора, ухитряясь при этом отхлебывать кофе и заедать его куском вафельного торта. «Кира, пойдем покурим?» – возле столика материализовалась Алла – невысокая толстушка с огненно-рыжими волосами. «Пойдем», – согласилась Кира, с сожалением отодвигая пустой бокал – кофе на работе хотелось всегда, особенно если ее, этой работы, наваливалось столько, что хотелось визжать от ужаса. А когда на столе стоял бокал с горячим, дымящимся содержимым, казалось, что все не так уж и плохо, и текст набирался быстрее, и компьютер не зависал, и принтер не мял бумагу.

Кира вылезла из-за стола, прихватила из висевшей на стуле сумочки пачку сигарет и тяжелую зажигалку.

– Представь, Кир, я на днях такого кента отрыла! – Аллочка все свободное и даже, как подозревала Кира, часть рабочего времени проводила в Интернете в поисках подходящей кандидатуры на роль своего мужа. Аллочке стукнуло ни много ни мало тридцать два – и она поставила перед собой цель во что бы то ни стало выйти в этом году замуж. – Не женат, материально обеспечен, и главное, сирота! – восторгу Аллы не было предела.

– Да уж, сказочный вариант, – согласилась Кира, – только знаешь, Аллуся, они в Интернете все как один богаты и холосты, а встретишься с ними в реале – окажется какой-нибудь трухлявый пень с простатитом и геморроем.

– «Простатит – не приговор!» – озвучила Аллочка рекламный слоган. – Сейчас все лечат. Договорились сегодня встретиться в кафе, а у меня, как назло, смотри. – Она продемонстрировала Кире огромный красный прыщ, нагло оседлавший кончик ее мясистого носа.

– Все, пропало свидание, – жалобно провыла Алла. – А вдруг это судьба?

– Ну, перенеси встречу, – посоветовала Кира. – Дня через три твое украшение сойдет, будешь снова красавицей.

– Не могу, – простонала Алла, готовясь вот-вот разрыдаться, – пишу ему, пишу, а он не отвечает.

– Да уж, положеньице, – поморщилась Кира. Слез и истерик она не любила, и в чужие неприятности старалась не впутываться. «Никогда не лезь в чужую жизнь, и Боже тебя упаси решать чужие проблемы», – говорила мать, и Кира не лезла и не решала.

– А у нас в подъезде, представь, Аллусь, девушку убили, – сказала Кира.

– Да ты что? Застрелили? – намечавшиеся слезы у Аллочки тут же высохли.

– Почему застрелили? – недоуменно спросила Кира. – Совсем даже наоборот, задушили.

– Вот ужас-то какой! – Алла театрально прижала ладони к щекам. – Что в мире делается!

– Мир тут ни при чем, – досадливо поморщилась Кира. – Жутко даже подумать – совсем рядом!

– Хорошо, что не тебя, – философски заметила Алла. Долго переживать и беспокоиться она не умела.

– Слушай, Кирочка! – Алла подскочила как ужаленная. – Мне в голову только что пришла гениальная мысль.

– Знаешь, Аллусик, ты называешь меня Кирочкой, только если тебе что-нибудь от меня нужно, – сказала Кира. – А раз у тебя еще и гениальные мысли возникли, мне совсем страшно.

– Да нет, идея на самом деле шикарная, давай, ты сегодня пойдешь вместо меня на свидание!

– И как ты это себе представляешь? – опешила Кира. – Во-первых, мы с тобой абсолютно непохожи. Во-вторых, у меня нет на это абсолютно никакого желания. А в-третьих, и это, собственно, самое главное, сегодня я еду к бабушке.

– Я и забыла, что сегодня среда, – протянула Алла. – Ну, съездишь к старушке завтра, какая разница?

– Я всегда езжу к бабушке по средам, – отрезала Кира. – И потом, она никакая не старушка. Кира даже хмыкнула, представив свою бабушку согнутой старушонкой в платочке в горошек и длинном накрахмаленном переднике. Бабушка была маминой матерью. В этом году ей исполнилось семьдесят два, но выглядела она максимум на пятьдесят. Ее звали Матильда Генриховна, и именно так, и никак иначе к ней надлежало обращаться. Бабушка была очень высокой, сухопарой и подтянутой. Она как будто выпала из другого временного измерения. Тильда – как звала бабушку мать – носила длинные шуршащие юбки из тафты и белоснежные блузки с огромными кружевными воротниками. Волосы она красила в русый цвет и никогда, даже дома, не ходила в обуви без каблуков. Всегда идеально причесанная и накрашенная, она со всеми вела себя одинаково – сдержанно и чуть холодно, держа даже дочь и внучку на некотором расстоянии. Кира, отправляясь «сопровождать» бабушку по магазинам, всегда в душе смеялась, когда молоденькие, ярко накрашенные продавщицы немели и заикались, глядя, как Тильда в норковом манто и маленькой шляпке с вуалью, сняв с унизанной бриллиантовыми кольцами руки белую кожаную перчатку, небрежным жестом достает из сумочки золотую кредитку.

Бабушка всю жизнь жила на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. Где она работала и работала ли вообще, Кира не знала, а спрашивать было неудобно. Да и не в правилах бабушки было предаваться воспоминаниям.

Кира всегда навещала бабушку по средам, после работы, с семи до девяти вечера: пила цейлонский чай из тонких фарфоровых чашечек, ковыряла ложечкой бисквит, разговаривала ни о чем. Это называлось «нанести визит». Кира никогда не делилась с бабушкой своими проблемами, не спрашивала совета, не откровенничала, поскольку это было не принято…

– Ну так что? Выручишь меня? – размышления Киры прервал жалобный Аллочкин голос. Кира недоуменно посмотрела на подругу, силясь вспомнить, о чем та ведет речь.

– Ну ладно, Аллуся, схожу я на свидание, но только один раз. Если в следующий раз у тебя соскочит чиряк на заднице размером с Эйфелеву башню, ищи на свою роль другую кандидатуру. Вон хотя бы Сережу, – Кира махнула головой в сторону проходившего мимо сотрудника.

– Что Сережа? – переспросил тот, резко тормозя на ходу.

– Да так, ничего, Серый, мы о своем, о женском, – мило прочирикала Алла.

– А-а… – протянул тот и пошел, но через пару шагов резко обернулся: А если о женском, то при чем здесь я?

– А вот ты-то как раз действительно ни при чем! – отчеканила Кира, уже порядком уставшая от пустой болтовни. – Иди, куда шел, и не приставай к приличным девушкам.

– Ни фига себе! – присвистнул Сергей, – Я же еще и крайний!

Кира вышла из машины и огляделась. Кафе, в котором была назначена встреча с Аллусиным «прынцем», располагалось в небольшом тупичке на тихой, малолюдной улице.

– Самое подходящее место, чтобы заманить сюда невинную девушку и надругаться над ней, – пробормотала Кира. Собираясь на «свидание», она не раз пожалела, что поддалась на Аллочкины уговоры. Сидела бы сейчас у бабушки, пила чай и рассуждала об экзистенциализме и его роли в отечественной психологии. Нет, черт понес неизвестно куда и неизвестно зачем. Ругая себя на все корки за уступчивость, Кира вошла в небольшой уютный зальчик и огляделась по сторонам. Почти все столики были заняты молодыми парочками или веселыми компаниями студентов.

---