Эти нормы очень обширны: правовая система похожа на лабиринт. В нее входят и уголовные законы, которые определяют наказание за конкретный вид поведения, и законы, запрещающие определенные формы дискриминации, и интерпретирующие законы судебные заключения, и нормы, определяющие допустимые в суде доказательства, и процедуры рассмотрения гражданских и уголовных дел. Эти источники права принципиальны для формирования комплекса доверия.

Поскольку закон встраивается в культурный контекст, он выявляет проблемы, которые иначе можно было не заметить. Но, как заметила социолог Сьюзен Силби^[6], «закон не просто отражает или кодирует сложившиеся естественным образом нормы». По ее мнению, закон также сам создает культуру:

«Закон – это часть культурных процессов, которая играет огромную роль в формировании социальных отношений».

Закон обнажает комплекс доверия, одновременно его укрепляя.

В 2017-ом году общество признало Харви Вайнштейна образцовым злодеем. Но суд считал иначе: на Вайнштейна, как и на всех подозреваемых, распространялась презумпция невиновности, поэтому он оставался невиновным до предъявления неоспоримых доказательств обратного. Сторона обвинения опиралась на слова обвинительниц, доверие к которым было принципиально важно и слова которых на каждом этапе этого пути подвергали большим сомнениям.

Тяжелый и болезненный перекрестный допрос со стороны защиты Вайнштейна вызвал нескончаемые подозрения в отношении жертв. Их изображали лгуньями и охотницами за богатством или славой. Им говорили, что они сами виноваты в произошедшем. Их представляли как женщин, которые желали отомстить, которые сожалели, что переспали с Вайнштейном, как утверждала защита, по обоюдному согласию. Их бесконечно спрашивали, почему они молчали так долго и продолжали дружить с продюсером после предполагаемого насилия.

Так дискредитируют женщин уже многие годы. Так говорят с жертвами не только в зале суда: с нехваткой доверия женщины сталкиваются всегда, когда рассказывают о пережитом насилии. Чаще всего в словах жертвы сомневаются близкие люди, которым она доверяет больше всего. В ловушки, расставленные защитой Вайнштейна, мог бы попасться любой из нас.

Пока присяжные возвращались в зал суда, я наблюдала, как судебные приставы окружали Вайнштейна в предвкушении приговора. Это был особенный момент не только для храбрых жертв продюсера, но и для всех, кто пережил насилие, а также для желающих узнать, можно ли вопреки всему добиться справедливости. Виновен. Обвинительницам поверили: присяжные признали, что насилие действительно произошло, что это было неправильно, а страдания жертв имеют значение. Этих женщин сочли заслуживающими доверия.

Приговор Вайнштейну стал грандиозной победой. Но меня беспокоило, что для ее достижения потребовалось сделать так много. Шесть жертв дали показания в суде, но еще десятки женщин поделились своими историями о насилии со стороны Вайнштейна, усилив давление на полицию и прокуратуру. Если для завоевания доверия потребовались свидетельства стольких людей, что происходит в более типичных случаях, когда жертва всего одна? И если доверие завоевывают только определенные обвинительницы (большинство жертв Вайнштейна были белыми женщинами), что происходит, когда о насилии заявляют небелые женщины и женщины из других маргинализованных групп? Эти острые вопросы показывали, что цель, заданную #MeToo, так никто и не достиг.

Всю свою карьеру – от прокурора по делам сексуального насилия до правоведа – я наблюдала, как комплекс доверия допускает безнаказанность виновных. И я пришла к выводу, что положить этому конец мы можем, лишь изменив наш подход к доверию. Я убедилась в этом не только как юрист, но и как женщина. Влиятельные люди делают многое, чтобы сохранить патриархальный статус-кво. Ничего не изменится, пока мы не начнем работать с доверием и властью, которой оно обладает.

Комплекс доверия распределяет эту власть неравномерно и несправедливо. Мы увидим, что жертвы из маргинализованных групп больше всего страдают от тенденции ставить слова обвинительниц под сомнение. Небелые женщины, бедные женщины, женщины с ограниченными возможностями, представительницы ЛГБТК, женщины-иммигрантки – этим обвинительницам едва ли поверят не только официальные должностные лица, но и самые близкие люди. Доверие к ним зависит от того, на какой ступени нашего помешанного на иерархии общества они находятся. Жертвы часто осознают свои перспективы и предпочитают молчать о пережитом насилии.

Когда женщины все же решаются поделиться своей болью, комплекс доверия вынуждает нас их отвергать. Не верить их версии произошедшего. Обвинять в насилии их самих. Игнорировать их страдания. Точно так же из-за комплекса доверия мы склонны больше доверять обвиняемым мужчинам. Принимать их оправдания. Снимать с них вину. Не препятствовать их стремлению избежать ответственности. Чаще всего эта тенденция нас пересиливает. И дело не в том, что мы плохие люди или хотим обернуть все против женщин. Просто наша культура всегда дискредитировала жертв насилия и домогательств.

Но мы можем положить этому конец. Когда мы поймем, что и как искажает наши взгляды, мы станем разумнее распоряжаться властью доверия.

В этой книге на примере очень личных историй вы увидите, как работает комплекс доверия. Вы узнаете, что женщины страдают не только от самого насилия, но и от того, что оно за собой влечет. Некоторые участники этих историй будут вам знакомы – Харви Вайнштейн, Джеффри Эпштейн^[7], Ар Келли^[8], Ларри Нассар^[9], Билл Косби^[10], Бретт Кавано^[11], Дональд Трамп. На произошедшее мы посмотрим по-новому – через оптику комплекса доверия.

Но большинство женщин, о которых я рассказываю в этой книге, пострадало от самых обычных мужчин, и их истории не печатали в газетах.

Этим женщинам тоже пришлось пережить не только насилие, но и его последствия. И они тоже ничего не смогли добиться – не только от обидчика, но и от окружающих, которые не смогли или не захотели что-то с этим сделать. Некоторые жертвы сперва обращались к друзьям, коллегам или членам семьи. Другие докладывали о насилии начальнику на работе, в дисциплинарную комиссию колледжа или в полицию. И все эти люди, к которым обращались за помощью, сами того не желая, навредили тем, кто им доверился.

Но мы способны на большее. Каждый из нас – часть этой проблемы и часть ее решения. Если мы научимся более разумно анализировать обвинения в насилии, то законодательство и культура начнут меняться. Со временем мы сможем уничтожить комплекс доверия. Но для начала нужно разобраться, как этот комплекс устроен.

Глава 1. Вдоль осей власти. Как работает комплекс доверия

Сознательно или нет, но мы склонны распределять доверие в ущерб людям, лишенным социальной власти. Мы сомневаемся в их праве на утверждения – даже на утверждения о собственной жизни. Если их слова угрожают статус-кво, начинает работать механизм комплекса доверия, а если эти слова принадлежат кому-то из маргинализованных и уязвимых слоев общества, этот комплекс начинает работать в полную силу. Такие утверждения мы отрицаем по умолчанию.

Из этого вытекает простое правило: не стоит всегда и во всем доверять женщинам – цисгендерным и трансгендерным^[12] – независимо от их расы, социально-экономического или миграционного статуса, сексуальной ориентации. Но сочетание этих характеристик тоже играет важную роль: как нет абсолютно одинаковых женщин, так нет и абсолютно одинаковых проявлений того, что я называю занижением доверия.

Когда даешь этому процессу название, сразу начинаешь повсюду его замечать. Он не специфичен и не уникален – он предсказуем и действует по отлаженной схеме. Например, на работе вы сталкиваетесь с занижением доверия, когда ваш труд обесценивают. В медицинских учреждениях – когда вашим описаниям симптомов не верят или не придают значения. При обсуждении зарплаты – когда в ваших просьбах видят раздувшееся самомнение. В школе – когда ваши идеи ни во что не ставят. В личной жизни – когда на вас возлагают ответственность за поведение других. И так далее. Даже если вы подозреваете, что к вам так относятся из-за гендера, вы можете не заметить, что все эти ситуации связаны и с доверием. Узнав, как действует механизм занижения доверия, вы поймете, почему в такие моменты чувствуете унижение.

Когда женщина заявляет, что пережила насилие, повсеместное стремление общества к занижению доверия достигает своего апогея. Здесь сталкиваются гендер, власть, сексуальная привилегия^[13], культурная мифология и юридическая защита. Именно здесь я обнаружила то, что назвала занижением доверия, и то, что считаю его парадигмой.

Большинство обвинительниц и без лишней терминологии понимает, о чем идет речь. Многие жертвы сообщают о пережитом насилии с полной готовностью к пренебрежению. Другие по этой же причине молчат. Возможно, когда-то их уже не захотели выслушать. Или они видели, как обесценивают опыт других жертв. Занижение доверия кажется им неизбежным.

У недоверия жертве могут быть серьезные последствия, ведь доверие – это не просто вера в истинность ее обвинений. Если женщине доверяют, то соглашаются, что описанные ей действия заслуживают внимания и порицания.

Обвиняя кого-то в насилии, жертва делает три заявления: это случилось, это неправильно, это важно.