Код цвета

Пол Симпсон

Оригинальное название:

The Colour Code. Why We See Red, Feel Blue and Go Green

Научные редакторы Мария Лисичникова, Азат Гизатулин

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Copyright © Paul Simpson, 2021

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2022

Введение

Цвет является средством, которым можно непосредственно влиять на душу. Цвет – это клавиш; глаз – молоточек; душа – многострунный рояль^[1].

Василий Кандинский

Сколько цветов у радуги? С тех пор как Исаак Ньютон кодифицировал спектр, ответ очевиден – семь: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий и фиолетовый, по первым буквам которых составлен акростих «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Однако Аристотель в своем трактате «Метеорологика» предположил, что в радуге всего три основных цвета: красный, зеленый и фиолетовый. Появление желтого, утверждал Аристотель, было просто эффектом контраста красного и зеленого. По мнению антропологов, для проживающих в Амазонии племен пирахан и кандоши, в языке которых нет конкретных терминов для обозначения цветов, в радуге только два тона: более темный (холодный) и более светлый (теплый). На самом деле в радуге нет определенного числа цветов, потому что каждый цвет незаметно переходит в другой. Когда мы даем названия цветам, мы устанавливаем порядок в той небольшой части электромагнитного спектра, которую называем видимым светом (это волны длиной приблизительно от 400 до 740 нанометров).

Возможно, Ньютон (признававший, что его «собственные глаза не слишком хорошо различают цвета») решил, что семь – правильное число потому, что обратил внимание на давнюю традицию выделения групп из семи предметов (семь дней в неделе, семь чудес света, семь нот в музыкальной гамме, семь свободных искусств и т. д.).

В монографии «Оптика» (1704) Ньютон разделил цвета на основные (красный, синий и желтый), вторичные (зеленый, оранжевый и фиолетовый) и третичные (цвета, названия которых пишутся через дефис). Смешивая основные цвета, можно создать любой другой цвет. Своими экспериментами Ньютон доказал, что белый свет можно разложить на чистые «призматические» цвета (цвета радуги), а затем объединить их и снова получить белый свет. И вот какой вывод сделал ученый: «Если бы солнечный свет состоял из одного только сорта лучей, во всем мире был бы только один цвет»^[2].

Взгляды Ньютона разделяли далеко не все. Джон Китс, как известно, сетовал на то, что Ньютон «разрушил поэзию радуги, сведя ее к призме», а немецкий поэт и естествоиспытатель Иоганн Вольфганг фон Гёте в своей книге «Учение о цвете» (1810) горячо отстаивал точку зрения, что цвет – это нечто субъективное, а не чисто научное явление. Цвет, утверждал Гёте, возникает как результат взаимодействия между физическим поведением света и аппаратом, с помощью которого мы его воспринимаем. В соответствии с этим Гёте разделил спектр на улучшающие жизнь «положительные» цвета (желтый, желто-красный) и вызывающие тревогу «отрицательные» (синий, фиолетовый и сине-зеленый). Философ Людвиг Витгенштейн заметил: «На самом деле Гёте искал не физиологическую, а психологическую теорию цвета».

Симметричное цветовое колесо Гёте с «взаимно вызванными цветами». 1810

Упорство, с которым Гёте настаивал на эмоциональной силе цвета, вдохновило Уильяма Тёрнера, который назвал свою картину «Свет и цвет (теория Гёте). Утро после потопа. Моисей пишет Книгу Бытия» (1843). Со временем идеи Гёте подхватили самые разные художники, в том числе Винсент Ван Гог, Казимир Малевич, Василий Кандинский (чья книга «О духовном в искусстве» написана под влиянием Гёте) и Марк Ротко. Можно сказать, что Гёте, особо отмечавший субъективность визуального восприятия, был предшественником таких мыслителей, как французский историк культуры Мишель Пастуро, автор серии великолепных книг о цвете. Мы смотрим на мир сквозь призму более сложную, чем призма Ньютона. Эмоции, культурная среда, возраст, пол, религиозная принадлежность, политические взгляды, спортивные предпочтения и личный жизненный опыт – все это играет свою роль в нашем видении окружающего мира. Выражаясь словами Пастуро, «цвет – это прежде всего социальная конструкция».

Размышления Гёте о контрастных, взаимодополняющих и переходящих один в другой цветах получили научное обоснование в трудах французского химика Мишеля Эжена Шеврёля. В 1824 году ему было поручено возродить парижскую мануфактуру Гобеленов. Покупатели жаловались, что цвета изделий слишком тусклые и серые. Изучив использовавшиеся красители и убедившись, что они такие же яркие, как и у других производителей, Шеврёль пришел к выводу, что проблема не химического, а оптического свойства: кажущаяся тусклость была вызвана тем, как цвета взаимодействовали друг с другом. Шеврёль сформулировал теорию одновременного цветового контраста и описал ее в книге «О законе одновременного контраста цветов» (1839), где проанализировал, каким образом на интенсивность цвета влияют соседние с ним цвета. Объединив все цвета видимого спектра в круг, Шеврёль показал, что взаимодополняющие цвета – они занимают противоположные положения на цветовом круге – дают в сочетании друг с другом больший визуальный эффект.

Иллюстрация из книги Мишеля Эжена Шеврёля «О законе одновременного контраста цветов»

Для художников XIX века книга Шеврёля стала самым распространенным и авторитетным руководством по применению цвета. Эжен Делакруа настолько проникся работой Шеврёля, что заявил: «Дайте мне грязь, и я сотворю вам кожу Венеры, если вы разрешите мне избрать то окружение, которое я пожелаю»^[3]. Импрессионисты признавали, что, нанося на холст мазки чистого цвета и позволяя глазу зрителя оптически комбинировать их, можно сделать свет и цвет ярче. Один из цветовых эффектов Шеврёля, использование множества монохроматических точек, вдохновил Жоржа Сёра и Поля Синьяка на создание течения пуантилизм. Абстрактные цвета, которые применяли художники-орфисты, в частности Робер и Соня Делоне и Франтишек Купка, тоже берут начало в основополагающем труде Шеврёля.

Как мы видим цвет? Через зрительный нерв мозг получает сигналы от двух типов фоторецепторов на задней стороне сетчатки – палочек и колбочек. Палочки дают нам возможность видеть при тусклом свете, а колбочки позволяют различать цвета при ярком свете. В самом начале XIX века английский ученый Томас Юнг предположил, что клетки колбочек чувствительны к трем длинам волн излучения: красного, зеленого и сине-фиолетового цветов. Теорию Юнга развил немецкий физик Герман Гельмгольц, утверждавший, что каждая колбочка воспринимает свет одной из этих волн, а относительная интенсивность волн интерпретируется мозгом как цвет. Большинство из нас – трихроматы, потому что у нас есть три типа колбочек, каждый из которых способен видеть сто оттенков, а максимальное число цветовых комбинаций, которые может увидеть наш мозг, составляет один миллион. Однако среди нас встречаются и тетрахроматы; о том, сколько таких людей, ведутся жаркие споры. Тетрахроматы (чаще всего это женщины) обладают четырьмя типами колбочек, поэтому различают до ста миллионов оттенков.

Иллюстрация из книги Томаса Юнга «Лекции по натуральной философии и механическому искусству» (опубликована в 1807 году), демонстрирующая его понимание анатомии глаза и волновой теории света

Каждый двенадцатый мужчина европеоидной расы является дейтеранопом, то есть не различает зеленый и красный цвета. Подобная аномалия наблюдается также у каждого двадцатого мужчины-азиата, у каждого двадцать пятого мужчины-негроида и у каждой двухсотой женщины. Гораздо реже встречается неспособность различить синий и желтый или синий и черный цвета. Дальтонизм – это наследственная особенность, переносимая X-хромосомой, которая у женщин обычно компенсируется второй X-хромосомой.

В исследовании, проведенном в 2006 году биологами из Кембриджского университета и Университета Ньюкасла, проверялась гипотеза о том, что у людей, не способных отличить красный цвет от зеленого, работает иной тип фоторецептора, более чувствительный к другим оттенкам. Участников эксперимента просили оценить сходство пятнадцати кругов, нарисованных в оттенках хаки. Люди с обычным цветовосприятием испытывали трудности, а вот дейтеранопы легко различали оттенки. Это позволило ученым сделать вывод, что дейтеранопы могут видеть другую область цвета.