KNIGID.RU Большинство млекопитающих – дихроматы, поэтому могут видеть всего 10 тысяч цветов. Другая часть – в том числе люди, некоторые приматы и, как показывают недавние исследования, многие сумчатые – являются трихроматами. Роберт Финли в статье Weaving the Rainbow: Visions of Colour in History («Переплетения радуги: как воспринимался цвет на протяжении истории») (2007) предложил следующую теорию: млекопитающие-трихроматы, не желая стать обедом для динозавра, начали вести ночной образ жизни. Колбочки у них постепенно заменились на палочки, и эти млекопитающие стали дихроматами, потому что умение видеть более четко в сумраке было полезнее, чем способность различать цвета. После исчезновения динозавров у некоторых млекопитающих появился третий тип колбочек, помогавший распознавать пищу и, предположительно, интерпретировать разные ситуации, – например, понимать, что покраснение кожи может означать гнев. Многие птицы – тетрахроматы, у них имеется дополнительный фоторецептор, способный улавливать УФ-излучение. У бабочек есть как минимум пять рецепторов. В глазах креветки-богомола, обитающей в Тихом и Индийском океанах, до шестнадцати типов таких рецепторов.
У креветки-богомола до шестнадцати типов рецепторов, различающих цвет. У бабочек не менее пяти типов таких рецепторов, у большинства людей – три типа, а у собак – всего два
Американский научный журналист и телеведущий Роберт Крулвич произвел небольшой переполох, когда заявил, что розовый – это искусственный цвет, поскольку ни одна длина волны света не выглядит розовой. Действительно, розовый – это смесь красного и фиолетового света. Однако утверждать, что по этой причине розовый нельзя считать настоящим цветом, – значит в корне неверно понимать, что такое цвет вообще. В 2006 году в журнале Scientific American биолог Тимоти Голдсмит высказал следующую мысль: «На самом деле цвет не является свойством света или предметов, которые его отражают. Это ощущение, возникающее в головном мозге». Светочувствительные клетки глаза (фоторецепторы) улавливают световые волны определенного диапазона и в определенных местах. Эта информация передается через зрительный нерв нейронам в первичной зрительной коре головного мозга, которые интерпретируют информацию для создания зрительного образа. Когда-то мы предполагали, что цвет и форма обрабатываются в первичной зрительной коре по отдельности и объединяются позже, но исследование, проведенное в 2019 году Институтом Солка в Калифорнии с использованием новейших технологий визуализации, позволяет сделать вывод, что цвет и форма кодируются вместе. По мнению ученых, в обработку визуальной информации вовлечено примерно 40 % мозга, но нейробиологи пока еще окончательно не выяснили, как наш мозг выполняет эту задачу.
Цвет – это место, где встречаются наш мозг и Вселенная.
Пауль КлееСложная нейробиология цвета ярко проиллюстрирована в эссе Оливера Сакса «История художника с цветовой слепотой». Художник, которого автор называет мистером И., в возрасте 65 лет утратил способность различать цвета после ДТП. Вот что мистер И. рассказал Саксу: «Я вижу все как по черно-белому телевизору. У меня появилось орлиное зрение: я вижу червяка, извивающегося в квартале от меня. Резкость фокуса невероятная. Но у меня полнейшая цветовая слепота».
Мистер И. очутился в мире, где люди были похожи на «ожившие серые статуи». Он потерял аппетит, потому что все блюда казались ему черными. Психологическое восстановление началось только после того, как мистер И. адаптировал свой внешний мир в соответствии со своим восприятием: он ел черные оливки и белый рис, пил черный кофе и стал вести ночной образ жизни, потому что ночью мир выглядел для него более естественным.
Однажды утром, когда мистер И. ехал за рулем своего автомобиля, он увидел восход солнца. В его глазах ярко-красные лучи утренней зари были черными, «как бомба, как огромный ядерный взрыв». Понимая, что никто никогда не видел восход солнца таким, мистер И. нарисовал его в черно-белой гамме. Мистер И. настолько гордился своей особенностью – и своими картинами, – что, когда ему сообщили, что он может научить свой мозг снова различать цвета, он категорически отказался это делать.
После долгих исследований Сакс пришел к выводу, что решающую роль в нашем понимании цвета играют две части мозга. Клетки в области первичной зрительной коры, обозначаемой как зона V1, получают данные от зрительного нерва и отправляют сигналы в область нейронов размером с фасолину в другом месте зрительной коры, обозначаемую как зона V4, где они распознаются как цвет. Так выглядит весьма упрощенная схема цветовосприятия, поскольку, как выразился Сакс, зона V4 «подает сигналы сотне других систем мозга и взаимодействует с ними», а эти системы интерпретируют цвет и наделяют его тем или иным значением. Мистер И. видел – и запоминал – все в черно-белых тонах, потому что клетки его области V4 были повреждены. Изучив историю мистера И., Сакс заключил, что «цвета не существуют в окружающем мире, они создаются в мозге».
Нейробиолог Бевил Конвей сравнивает то, как наш мозг обрабатывает цвет, с тем, как устроен айфон: «На первый взгляд все кажется невероятно простым, но за этой кажущейся простотой кроется множество сложных процессов».
Время от времени эти сложные процессы сбивают нас с толку. Один из знаменитых примеров – твит-шторм #dressgate, в ходе которого пользователи спорили о том, какого цвета платье на фото, опубликованном на портале Buzzfeed в 2015 году: бело-золотого или сине-черного. За один день пост набрал 28 миллионов просмотров, причем две трети проголосовавших настаивали на том, что платье бело-золотое. Интересно, что последовавший опрос 1400 респондентов, результаты которого были опубликованы в журнале Current Biology три месяца спустя, показал: 57 % опрошенных считают, что созданное британской компанией Roman Originals платье – сине-черное, каким оно и было на самом деле.
Когда в 2015 году в Twitter была опубликована фотография этого платья, две трети пользователей заявили, что оно бело-золотое. В действительности платье было сине-черным
Единого мнения относительно причины возникновения таких расхождений нет. Высказывалось предположение, что ответы людей варьировались в зависимости от устройства, на котором они просматривали фотографию, или от освещенности. Согласно данным одного из опросов, многие из тех, кто рано вставал, описывали платье как бело-золотое, тогда как «совы» преимущественно считали его сине-черным. Другое исследование показало, что цвет платья чаще ошибочно воспринимали люди с наибольшей активностью лобной и теменной долей мозга, играющих ключевую роль в умственной деятельности.
В 2015 году американский нейробиолог Исраэль Абрамов попросил мужчин и женщин разложить некий оттенок на составляющие и определить, сколько красного, желтого, зеленого и синего в нем содержится. Он обнаружил, что женщины различают незначительные градации цвета лучше, чем мужчины. Особенно ярко этот эффект проявлялся в случае с желто-зеленой частью спектра. Абрамов предположил, что мужчинам воспринимать цвет мешает тестостерон: в мозге мужчин больше рецепторов этого гормона, чем в мозге женщин (особенно в тех частях, которые отвечают за зрение). Правда, некоторые ученые утверждают, что дело в культурных различиях.
Исследование, которое в 1991 году провели Джин Симпсон и Артур Таррант, показало, что у женщин более широкий словарный запас для описания названий цветов, чем у мужчин, хотя определенную роль играет и возраст, поскольку мужчины постарше употребляют более сложные названия, чем молодые женщины. В других исследованиях выяснилось, что у женщин лучше получается соотносить образцы разных цветов с их названиями и сопоставлять цвета по памяти.
Для некоторых людей цвет – это больше, чем визуальное явление. По сути, синестезия (термин происходит от греческих слов «единство восприятия») – это когнитивное состояние, при котором одно чувство запускает другое. Лауреат Нобелевской премии физик Ричард Фейнман в своей книге «Не все ли равно, что думают другие?» отмечает: «Когда я смотрю на уравнения, я вижу буквы в цвете. Когда я говорю, я вижу расплывчатые образы порхающих… светло-коричневых j, слегка фиолетово-голубоватых n и темно-коричневых x, и я думаю: как это, черт возьми, воспринимают мои студенты?»
Нобелевский лауреат по физике Ричард Фейнман был синестетом, из-за чего видел уравнения разноцветными. Вот как представили это Джим Оттавиани и иллюстратор Лелан Мейрик в графическом романе о жизни Фейнмана
Для некоторых синестетов (например, для Тарии Камерино, кондитера из Атланты) цвет – это вкус. В 2013 году на Национальном общественном радио Тария призналась Одри Карлсон, что с трудом запоминает, как выглядит или звучит тот или иной предмет, но знает, «каков на вкус зеленый цвет». Одри Карлсон взяла интервью и у британского консультанта по информационным технологиям и синестета Джеймса Ваннертона, который ощущает вкус звуков, слов и цветов. Джеймс сказал, что имя Одри на вкус сильно напоминает консервированные помидоры. Когда американский психолог Кэрол Крейн слышит звуки гитары, она чувствует, будто что-то касается ее лодыжек.
Мы точно не знаем, что вызывает синестезию. Британский клинический психолог Саймон Барон-Коэн утверждает, что это генетическая аномалия и люди с синестезией рождаются с большим количеством нейронных связей, чем у среднестатистического человека. Эксперименты показывают, что у синестетов больше миелина – жировой оболочки вокруг нейронов, которая помогает сигналам проходить через мозг. Было высказано предположение, что все мы рождаемся синестетами, но теряем многие нейронные связи в младенчестве, чтобы мозг работал эффективнее. Относительно того, насколько распространена синестезия, мнения расходятся, но вполне возможно, что примерно 1 из 300 жителей Земли страдает той или иной ее формой.