Закон умалчивает. В 2018 году Федеральное управление гражданской авиации отказалось регламентировать сиденья в самолетах, оставив расположение кресел на усмотрение авиакомпаний. Последние, в свою очередь, используют секретное оружие, которое позволяет им продавать одно и то же место дважды на каждом рейсе, – стратегическую неопределенность. Это один из инструментов изощренной модели управления частной собственностью, или в данном случае пространством. У большинства авиакомпаний есть правило: пассажир с кнопкой может откинуться назад, но они держат это в секрете. Стюардессы не объявляют это правило и не обращаются к нему, за исключением крайних обстоятельств.

Неопределенность работает на пользу авиакомпаниям. Когда право на обладание формулируется расплывчато (а это случается чаще, чем вы можете себе представить), люди в основном прибегают к вежливости и хорошим манерам. Десятилетиями авиакомпании рассчитывали на соблюдение этикета, чтобы сгладить неопределенные притязания на откидывающуюся спинку кресла, – именно за это выступал генеральный директор Delta Бастиан. Авиакомпании перекладывают ответственность на пассажиров, которым приходится улаживать подобные конфликты между собой – день за днем, снова и снова. Точно так же они поступают, когда те толкаются локтями в поисках общих подлокотников и борются за место на багажных полках. В таких случаях деньги редко переходят из рук в руки. (Однако одно исследование предполагает, что около трех четвертей пассажиров согласились бы не откидывать спинки сидений, если бы человек позади предложил купить им напиток или закуску^[10].)

По мере того, как авиакомпании продолжают сокращать расстояние между пассажирскими местами, негласные правила относительно положения кресла рушатся. Когда люди не понимают, что кому принадлежит, дефицит усиливает их противоречивые взгляды, и все в конечном итоге ведут себя не слишком разумно. Knee Defender делает существующие конфликты более заметными. Голдман рассматривала неопределенность владения пространством как возможность для бизнеса и создала технологичное решение. Однако проблема в том, что односторонняя фиксация сиденья нарушает традиции вежливости. Создается ощущение, что один из участников ситуации берет что-то, не спрашивая разрешения.

Защита для коленей Knee Defender может показаться глупой новинкой, но она отражает один из великих двигателей инноваций в нашем обществе: чем дефицитнее становятся ценные ресурсы, тем активнее соревнуются люди, чтобы навязать выгодную для себя позицию, а предприниматели находят способы получить из этого прибыль^[11].

То же самое столкновение коренным образом изменило американский Запад в 1800-х годах, только тогда фермеры противостояли владельцам ранчо. Огромные перегоны скота, на которые мы любим смотреть в вестернах, существовали всего несколько десятилетий. Бесчисленные стада, перегоняемые на рынок, нередко бродили по частным землям, но у поселенцев не было возможности их удержать. Коровы не могли прочесть запрещающие знаки, а ограждение было слишком дорогим. Поэтому ковбои гнали скот там, где не было ограждений, к железнодорожным станциям в Абилине и Додж-Сити.

Затем в 1874 году Джозеф Глидден запатентовал свою двухжильную колючую проволоку, провозглашенную «величайшим открытием века»^[12]. Тогда это изобретение, столь же простое, как и Knee Defender, стало дешевым и эффективным решением, чтобы остановить крупный рогатый скот: с его помощью фермеры могли уследить за коровами. Проволоку Глиддена описывали так: «Легче воздуха, крепче виски, дешевле пыли». Владельцы ранчо сопротивлялись, перерезая заборы, что приводило к стрельбе и смертям. Как сказал один погонщик в 1883 году: «Меня тошнит, когда я думаю о луке и ирландском картофеле, растущих там, где должны тренироваться молодые мустанги, и где должны подрастать четырехлетние бычки для продажи». Но со временем фермеры выиграли войну.

Изобретение Глиддена изменило Великие равнины^[13]. Прибывшие поселенцы смогли защитить свой урожай. Мелкие владельцы ранчо разорились, так как у них не было возможности доставлять скот на рынок. Ковбои стали наемными работниками на крупных ранчо. Для многих коренных американцев колючая проволока – «веревка дьявола» – фактически стала концом их кочевого образа жизни. Это ограждение было необходимо для создания такой формы владения частной собственностью, которую нельзя нарушить, и которая во многом определяет современную жизнь в Америке.

Изменения в технологиях управления собственностью могут быть болезненными, а еще они могут сделать пограничные войны на Великих равнинах и сражения за место для собственных коленей на высоте тридцати пяти тысяч футов более ожесточенными. Точно так же как колючая проволока дала фермерам возможность отгонять скот, Knee Defender дает пассажирам дешевый способ блокировать находящиеся перед ними кресла. Обе технологии предлагают людям эффективный способ навязать предпочтительное для них отношение к оспариваемым ресурсам. Тем самым они ускоряют крах старых обычаев и вызывают споры о том, какими должны быть новые правила.

Однако разница все-таки есть: фермеры повсеместно распространили колючую проволоку, а многие авиакомпании запретили использование Knee Defender – они, как и прежде, предпочитают дважды продавать пространство для откидывания сиденья.

Те же самые войны за право управлять чем-либо разыгрываются сегодня в Интернете – гораздо более серьезной, но менее заметной арене, чем места в самолетах. Наши потоки кликов раскрывают большую часть нашей личной жизни: что мы покупаем, за кем следим, где живем и как голосуем. Кажется, что они должны принадлежать нам, но в большинстве стран мира право собственности на данные остается неопределенным. Google и другие интернет-гиганты (наряду с бесчисленным множеством шпионских агентств) спешат застолбить этот участок за собой. Они зарабатывают миллиарды на рекламе, поскольку их трекеры откидывают виртуальные сиденья в наше личное пространство, собирая небезопасные досье на основе наших симпатий и внешности.

Один из центральных вопросов нашего времени – как управлять своей онлайн-жизнью. В некоторых местах, таких как Европейский союз и Калифорния, уже предприняли предварительные шаги по предоставлению людям цифрового эквивалента Knee Defender. Изменит ли что-то эта защита? Никто не знает. До сих пор не существует доминирующего принципа владения данными. Ответ повис в воздухе, и это касается не только кликов и откидных спинок сидений, но и тысяч других невидимых полей сражений, где люди в настоящее время оспаривают претензии на скудные ресурсы.

Конфликты между мое и мое продолжаются – в основном вне поля нашего зрения, пока что-то вроде дешевого пластикового Knee Defender не делает их болезненно видимыми. Затем приз достается тем, кто знает, как на самом деле работает право обладания.

«Парень из Нью-Джерси»

Тусуясь в местном баре на Манхэттене, Дженна Уортэм и ее друзья обсуждали планы на вечер: выяснилось, что все с нетерпением ждут премьеры очередного сезона популярного сериала HBO «Игра престолов». Правда, была проблема: чтобы посмотреть его, нужно купить подписку этого стримингового сервиса. Только один из друзей Уортэм приобрел подписку, но смотреть, конечно, хотели все. В итоге нашлось простое решение: каждый из друзей смотрел сериал, используя для входа чужую учетную запись. Так, Уортэм использовала логин «парня из Нью-Джерси, которого однажды встретила в мексиканском ресторане»^[14].

История Уортэм не является чем-то необычным. Для людей стало чем-то естественным использовать чужие аккаунты для просмотра шоу на популярных медиасервисах. Единственное необычное в истории Уортэм – это то, что она репортер The New York Times. Она совершенно не думала о последствиях использования чужой подписки на канал HBO и спокойно опубликовала свежий (кто-то скажет – наглый) отчет о своей вечеринке.

По всей видимости, Уортэм (и «Таймс») не вполне понимала, что она фактически признавала себя виновной в федеральном преступлении в соответствии с Законом о компьютерном мошенничестве и злоупотреблениях – преступлении, наказуемом лишением свободы на срок до года. Просмотр сериала с использованием чужого пароля может быть обычным явлением, но условия использования HBO прямо запрещают это. Такой поступок не «законный», как утверждал в ее защиту один из авторов Forbes^[15]. И все же по закону, как бы это ни сбивало с толку, действия Уортэм, вероятно, были преступными.

Но, похоже, никого это не волнует – меньше всего HBO. Каждый из нас знает кого-то, кто просматривает медиаконтент, используя не совсем легальный пароль. Почти сто процентов наших студентов (юристов!) поднимают руки, отвечая на вопрос «Кто занимается нелегальным просмотром медиаконтента?». Около половины не считает это незаконным (серьезно?). Другая половина понимает, что это незаконно, и все равно делает это. Почему мы терпим такое повальное воровство?

Во-первых, просмотры контента не похожи на воровство. Обмен паролями сильно отличается от кражи DVD с той же «Игрой престолов» из магазина. Крайне маловероятно, что Уортэм или ее друзья вышли бы из магазина, не заплатив, и они, конечно же, не стали бы хвастаться этим в печати.