– Чем докажешь?
Он, мрачно глядя на меня, вытащил из кармана замшевый мешочек и вытряхнул из него… мама дорогая! горсть прозрачных сверкающих камней, самый крупный из которых был величиной с перепелиное яйцо.
– Это что, брюли? – ахнула я. – Настоящие?
– Тебе бумагу показать? Или ювелира пригласить?
– Ты вор? – прямо спросила я. – Ювелир? Сторож в Алмазном фонде?
– Я… пожалуй, владелец прииска. Приисков, – важно ответил мужик.
– Охренеть.
– Ага.
– И насколько ты богатый?
– Ну… весь этот город могу купить.
Я не то, чтобы ему поверила. Но вдруг сразу вспомнила, что в холодильнике у нас мышь повесилась, а еще я моря ни разу не видела. Нет, такой папаша все же лучше, чем алкоголик, правда?
– Допустим, я тебе верю, – осторожно сказала я, отлипая от косяка, садясь за стол и трогая ногтем один из камушков. – Только это… бесплатный сыр лишь в мышеловке бывает. Меня смущает то, что ты нас нашёл. Ну отписал бы всё племянникам, двоюродный братьям или кому там ещё. Я-то тебе зачем?
– Ты родная, – отвел глаза бородач. – Ну и вообще…
– Поподробнее.
– Я цверг.
– Чего-о-о?
– Цверги – это…
– Я вообще-то в библиотеке работаю, – перебила его я. – Цверги – это гномы. Или у тебя фамилия такая? Генрих Цверг, немец, ага. Только в Германии нет приисков.
– Гномы – это слово ругательное. Не надо так.
– Ага, как негры.
– Именно. Быстро схватываешь. Вся в меня.
Мне захотелось стукнуться головой об стол.
– Вон пошёл, – мрачно сказала я. – И без справки от психиатра не приходи.
– Лиля…
– Мне полицию вызвать? Я говорю, давай, проваливай, и стекляшки свои забери. Гном недоделанный.
– Я никуда не пойду.
– Мам, вызывай полицию!
– Да выслушай ты меня! – грохнул кулаком об стол мужик. Стол не выдержал такого наезда и, крякнув, развалился. – Ох ты ж…
– Ладно, тогда я уйду, – попятилась я. – Ма-а-ам! И психиатрическую бригаду!
– Так, ладно. Я уйду. Но завтра вернусь.
– Со справкой от психиатра.
– С доказательствами.
2. Доказательства
– Мам, если ты ещё раз пустишь в дом этого ненормального, я сдам психиатрам тебя, – раньше я никогда не позволяла себе разговаривать с матерью в таком тоне, но сейчас я вдруг ощутила себя старше и мудрее, чем она. – Ты понимаешь, что он неадекватен?
– Лиля, доченька… Он мне такую ересь не говорил. Просто сказал, что искал своих детей, потому что стал бесплоден. Что деньги есть. С жильём обещал помочь. И вообще готов жениться на мне и официально тебя признать.
– А оно нам надо?
– Тебе нравится в библиотеке, да? – неожиданно тоскливо спросила родительница. – Хочешь там всю жизнь пахать? Знаешь, как я бухгалтерию эту проклятую ненавижу? И ответственность эту? Я в отпуске нормальном двенадцать лет не была. А до пенсии мне ещё долго.
– Ты ж трудоголик, – растерянно напомнила я маме.
– Ху… Алкоголик, – передразнила меня мама (мне показалось, что она хотела сказать по-другому). – Потому что дуры эти напортачат, если за ними не следить. Сама ж знаешь, что у нас жена и племянница генерального работают, а теперь ещё и любовница главного энергетика. Из нормальных – только Маша, но она беременная. Ну ещё Света умница, но у неё дети постоянно болеют. А если зарплату неправильно посчитают, кто виноват будет?
Я молчала, потому что не знала, что ответить. Что у мамы должность ответственная, я знала. Что зарплата у жены генерального выше, хотя она не очень старательный работник, тоже знала. Но вот такого отчаяния в мамином голосе я никогда не слышала.
– Мам, но ведь он реально псих, – прошептала я.
– Я поняла уже, – устало опустила она плечи. – А так хотелось сказки!
Я заморгала, а потом принялась поднимать с пола блестяшки, которые ЭТОТ даже не потрудился собрать. Интересно, сколько стоят кристаллы Сваровски? Или это цирконы? Завтра отнесу в ломбард один из камушков, оценю.
А стол теперь придётся новый покупать, полоумный папаша этот убил окончательно. Жаль, хороший был стол. Не такой уж и старый, лет семь ему всего. А это значит, что кто-то в этом месяце переживёт без нового платья, ну и ладно, джинсы же есть, они удобнее.
***
– Девушка, вы уверены? – испуганно спросила я оценщицу. – Бриллиант?
– Да. Два с половиной карата. Чистый. Старинная работа, сейчас такую огранку редко встретишь.
– И сколько он стоит? – дрожащими руками спрятала я камушек в мешочек.
– Огранка… ну пусть условно "кушон", она наиболее близка. Чистота 5, цвет тоже 5, – девушка в белоснежной рубашке и красной жилетке пощелкала калькулятором и перевернула устройство таблом ко мне.
Я сглотнула. 60 тысяч рублей. Шестьдесят, мать его, тысяч! И это я ещё маленький камушек выбрала. Сколько же папаша нам приволок? Я не сосчитала. Но больше двадцати, это точно. Псих? Откуда он их спер? Нас арестуют? Зачем он оставил у нас это вот всё? Мамочки, мне реально страшно!
Вернулась домой и вместо ужина принялась измерять камни утащенным с работы штангенциркулем. И не спрашивайте, откуда он в библиотеке!
Итого: тридцать камней, самый маленький из которых, если верить интернету, 2 карата, а самый большой… 60 каратов, кажется.
– Крупнейший бесцветный бриллиант размером с перепелиное яйцо и весом в более ста одного карата продан на аукционе Christies в Гонконге за 6 миллионов 200 тысяч долларов, сообщает официальный сайт аукционного дома, – зачитала мама из интернета и подняла на меня безумные глаза.
– Тут нет ста каратов, – пролепетала я. – Только шестьдесят. Наверное.
– Лиль, ты понимаешь, что если он настоящий…
– Если он настоящий, и мы притащим его в ювелирный, нас арестуют, – мрачно согласилась я. – Или убьют и закопают в лесу.
– Именно. И Лиль, он не может быть краденым. Иначе об этом бы трубили все СМИ.
– Одно из двух, – шепнула я, облизывая пересохшие губы, – или это подделка…
– Или он в самом деле гном.
Мамины слова отчего-то уже не казались безумными. Я дрожащими руками собрала камни в мешок, завязала шнурок и оглядела квартиру. Спрятать их было у нас негде.
– Ты паспорт в ломбарде показывала? – спросила мать. – Они могут тебя найти?
– Не нагнетай.
– Что не нагнетай, Лиль? А если это не фальшивка? Да нас за эти камни сто раз порешат. Не только нас. Весь дом. Все пять этажей, все девяносто квартир!
– А ведь он говорил, что может весь город купить…
Так страшно мне не было никогда в жизни. Вот уж не думала, что буду буквально молиться, чтобы этот псих вернулся и забрал свои стекляшки. Я даже на работу позвонила и взяла отгул, потому что представить себе не могла, как можно оставить мешочек дома. А вдруг его украдут? Нет, нас ни разу не обносили. Но бредовые идеи матери вдруг стали пугать и меня. Взять камни с собой на работу тоже невозможно. Нас часто обыскивают на проходных, а если найдут? Как я объясню их наличие? Если бы не кот, который, чувствуя мою нервозность, успокаивающе мурлыкал мне в ухо, а потом нагадил в тапки, опрокинул кактус и бегал по коридору с утробными завываниями – чтобы отвлечь, видимо, я бы и вовсе свихнулась.
Появление папаши я встретила едва ли не воплями счастья. Он пришёл около полудня, когда нас с мамой и дома-то не бывает. Псих и есть псих, что с него взять! Я затащила его в квартиру и тут же сунула в руки мешочек. Честное слово, у меня гора с плеч упала, когда я его сбагрила!
– Лиля, я вот принёс… – папаша бочком протиснулся мимо меня в коридор, потом в сторону кухни. – Доказательства. А где вы вчера были?
– На работе, вообще-то.
– Вы работаете?
– А жить нам на что? Алименты ты ж зажал.
– Да не знал я! – грохнул он, а потом снова утих. – Правда, не знал.
– Не ври, – неожиданно для себя сказала я. – Все ты знал. Просто… девочка не нужна была.
– Ладно, – вздохнул Генрих. – Твоя правда. На гобелене семейном отросток пошёл. Знал, но решил, что это неважно. Мальчика бы забрал, а от девочки, да еще полукровки, толк какой?
Замечательно. Вообще-то я пальцем в небо ткнула, но за правду спасибо.
Гном тем временем деловито выкладывал на подоконник какие-то кольца и кинжалы. И браслет ещё, кажется, из стали.
– Это браслет регенерации, – пояснил он, видя мой заинтересованный взгляд. – Примерь.
Я протянула руку. Осторожно взяла прохладный металл. Тонкая работа: переплетающиеся цветы и стебли словно настоящие, только покрытые металлом. А крохотная ящерка с зелёным глазом-камушком оказалась застёжкой. Гном как-то по-хитрому нажал на нее, и браслет разломился в моих руках. Генрих помог мне его застегнуть. Мне кажется, или браслет создан будто бы для меня? Охватывает запястье мягко, не давит, но и не сильно скользит. Пока я любовалась произведением искусства, равного которому я никогда не встречала, скотский папаша схватил кинжал и щедро полоснул им по моей ладони. Я, естественно, заорала. Больно было. Очень.
– Тихо, тихо, – сжал мою руку ЭТОТ. – Смотри!
Я смотрела. На моих глазах довольно-таки приличный порез начал затягиваться. Края его сдвинулись, превращаясь в царапину, потом царапина побледнела. Только уже подсыхающая кровь говорила мне, что это не сон. Я подошла к раковине, вымыла ладонь и внимательно оглядела её. Ни следа. Он гипнотезер? Или это в самом деле… магия?