Что другие думают во мне

Йоав Блум

Все то, что лежит позади нас и что лежит перед нами, – мелочи по сравнению с тем, что лежит внутри нас.

Генри Стэнли Хаскинс

Что человек позна́ет, прежде чем уйдет?

Не солнце, не луну,

И даже звезды скроются во мраке.

Троил, послушай, если ты удачлив,

То перед наступленьем темноты

Познаешь самого себя.

Уильям Шекспир. Эдуард V

Yoav Blum

WHAT OTHERS THINK IN ME

Copyright © 2021 by Yoav Blum

All rights reserved

© Е. Н. Карасева, перевод, 2023

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2023

Издательство Иностранка®

1

Я не знал, что кто-то стоит за дверью. И это был первый намек. Я не услышал, как кто-то подходит к двери, и среагировал только на резкий стук. Тишина, застывшая в воздухе, а также тот факт, что я ничего не услышал, ничего не почувствовал, навели меня на мысль, что это наверняка она, наверняка Даниэла. И это действительно была она. Спустя все эти годы она казалась так сильно похожа и не похожа на себя, что я невольно вытеснил свои наблюдения на эту тему на обочину разума до того, как успел их осмыслить.

Не совру, если скажу, что не прошло и десяти минут с того момента, как я открыл ей дверь, и до того момента, как она с улыбкой направила на меня пистолет. В этом было что-то почти нормальное, почти естественное. Было сказано все, что нужно, и мы перешли к этому необходимому этапу – огнестрельное оружие в руке той, что была когда-то самым близким мне человеком. Много лет назад или, может быть, за мгновение до того, как она вытащила пистолет. Пожалуй, оба варианта верны.

Никто никогда не появлялся у меня на пороге, я никого к себе не приглашал. Такова часть моих негласных договоренностей с миром – чтобы ко мне никто не ходил. Когда кто-то из немногочисленных знакомых хотел поговорить со мной, он звонил, посылал мейл или короткую эсэмэску. В эту дверь стучали впервые, и большой вопрос, кто больше удивился – дверь или я.

Я встал с дивана, подошел к двери и раскрыл ее настежь с любопытством и опаской. Там стояла она, наклонив голову в знакомой манере, ее зеленые глаза мерцали на свету, пробивавшемся из-за моей спины, руки в карманах коричневого бомбера. Ее волосы – цвета «грязный блонд», а не «наивный рыжий», как в нашей юности, – лежали на плечах. Взгляд легко блуждал с моего удивленного лица на мой дом и обратно.

– Балаган, – сказала Даниэла, – ну что за балаган. Нетрудно было бы догадаться, что ты обустроишь свой дом так эклектично. Никакого единообразия. Как будто тут восемь разных людей живут.

– И тебе привет, – отозвался я. – Как ты меня нашла?

Она едва заметно улыбнулась. Конечно, так она и расскажет.

– Может, все-таки пригласишь меня внутрь?

Я жестом пригласил ее войти. Во мне разразился настоящий шторм, бурлящие волны сотен вопросов обрушивались на побережье моих мыслей, словно цунами. Но мой внутренний актер не подал виду и решил играть свою роль. В конце концов, ему давненько не доводилось участвовать в таких спектаклях.

Она вошла и огляделась.

– Кухня, видимо, там, – она указала рукой, полуспрашивая, полуутверждая, – здесь гостиная, а пространство между ними – это… что?

– Все остальное, – ответил я. – Одно из преимуществ жизни отшельника – можно делать что хочешь, и никто не будет задавать вопросов.

– Типа меня?

– Например, да.

– Но я не абы кто, – сказала она, глядя мне прямо в глаза, – у нас общее прошлое, между нами есть связь. Мы умеем говорить на одном языке.

Я сел на диван:

– Так чем обязан?

Она села рядом, стараясь не смотреть на меня. Вместо этого она принялась рассматривать маленькие картинки на стене напротив и заправила волосы за ухо тем самым легким движением, которое было мне хорошо знакомо. Потом она поправила воротник бомбера и сделала глубокий вдох.

– Мне нужно, чтоб ты исчез, – сказала она. – Надо, чтоб ты вышел из игры.

Затем повернулась ко мне, едва улыбнувшись.

– Какой игры? – спросил я.

– Жизненной, – ответила она.

– Я не понимаю, – сказал я и кивнул, – о чем ты говоришь? Зачем ты пришла?

Она прикрыла глаза и задумалась.

– Ладно, хватит болтать. Ведь нужно закончить все это поскорее. Так вот, – сказала она, и вдруг в ее руке оказался пистолет. – Сидишь себе дома, никого не трогаешь, и вдруг появляюсь… эмм… я. Я и этот малыш. Теперь мы с ним решаем, что тебе… эмм… нужно делать.

– Ты серьезно? – спросил я.

Свободной рукой она порылась в кармане куртки, вытащила что-то и бросила мне. Черная повязка.

– Возьми. Завяжи глаза. Но сначала посмотри хорошенько вокруг, потому что больше ты не увидишь этот дом. Не возвращайся сюда, что бы ни случилось.

Кажется, дело плохо. Я надел повязку на глаза. Надо что-то предпринять, разговорить ее.

– Даниэла, что тебе нужно от меня? – спросил я.

– Что мне нужно? Скоро узнаешь. Почувствуешь, так сказать, на собственной шкуре. Эмм… пожалуйста, заткнись, у нас мало времени. Понял?

Я почувствовал, как она берет меня за локоть и ведет наружу. Все происходило слишком быстро. Я пытался вспомнить, что я взял, а что оставил. Телефон лежал на рабочем столе, в кармане пальто были паспорт и кошелек, но оно висело на вешалке за дверью, а с собой у меня только несколько монет в кармане брюк и, может, клочок бумаги, какой-то старый чек. Все, что было мной в этом доме – пластинки, наброски, мой блокнот, компьютер, – все это вот-вот останется позади.

– Подожди, – выпалил я, – мне нужен мой блокнот. Пожалуйста, хотя бы блокнот! В ящике письменного стола, в центре комнаты, вон там. – Я указал в направлении, где, по моим предположениям, был стол.

Прошло несколько секунд, прежде чем она ответила.

– Даже не пытайся шевелиться, – предупредила она, – ты все еще у меня под прицелом.

– Я не сомневаюсь. Не беспокойся.

– Такая синяя потрепанная книжечка?

– Ага.

Я слышал, как она листает блокнот, и мне захотелось закричать. Нет, нет, нет, это мое, это я, не смотри туда! Я замер, сжав кулаки. Потом почувствовал ее дыхание на своем ухе и услышал шепот:

– Не нужен он тебе, балда. Я тебе уже говорила.

Она снова взяла меня за локоть, и мы пошли к выходу.

– Даниэла, Даниэла, – бормотал я, – пожалуйста, хотя бы это, хотя бы блокнот, пожалуйста.

– Он тебе не нужен, – повторила она.

Страшно все еще не было. Я не думал, что мне грозит опасность. Повторюсь, все происходило слишком быстро и к тому же выглядело логичным и естественным. Будто разговор, который прекратился десять–пятнадцать лет назад, продолжился сейчас ровно с того места, где мы остановились. Почему-то мне казалось закономерным, практически ожидаемым, что меня выдергивают из собственного дома с повязкой на глазах, молча ведут по тропинке и заталкивают, по всей видимости, на заднее сиденье машины.

Я не задавал вопросов, не пытался сбежать. Я просто сидел и силился понять, что происходит, думал, куда она меня везет, ждал, что она скажет. Ждал следующей фразы, которая бы мне все объяснила, дала разгадку. Так сидел я, не шевелясь, и покорно трясся вместе с машиной на ухабах лесной дороги. Когда мы выехали на шоссе, тряска прекратилась и воцарилось мерное жужжание.

– Куда мы едем? – спросил я наконец.

Она не ответила.

– Даниэла, скажи хоть что-нибудь.

– Ты можешь заткнуться? – сказала она раздраженно. – Я бы очень хотела, чтоб ты сейчас просто заткнулся. Ясно?

– Ясно, – ответил я.

– На́ вот, музыку послушай, – процедила она.

Спустя секунду или две машина наполнилась звуками. Я сразу узнал концерт для скрипки ми-минор Мендельсона и немного расслабился. Мы ехали молча. Музыка давно доиграла, когда мы наконец остановились. Дверца раскрылась, и Даниэла резко, почти жестоко выдернула меня наружу. Вот мы и вернулись в реальность или, возможно, в пьесу – что бы это ни было.

Было холодно, я начал чувствовать знакомое покалывание, шепот, который то появлялся, то стихал. И страх. Отрывочные мысли появлялись во мне и исчезали, ведь мы уже были не одни. Даниэла вела меня быстро, на моих глазах все еще была повязка. Пронизывающий до костей холод и случайные мысли заставляли меня дрожать. Наконец мы остановились.

– Где мы? – спросил я.

Она помолчала несколько секунд, а затем я услышал мягкий звонок. Лифт. Дверь открылась, и мы вошли.

– Мне жаль, – сказала она.

Я почувствовал, что мы поехали вверх.

– Что ты делаешь? – спросил я. – Куда ты меня ведешь? Что происходит?

Она молчала.

– Ты не можешь бросить меня тут! Почему ты это делаешь?!

– Успокойся, пожалуйста, доверься мне. Как себя чувствуешь? – спросила она тихо. – Ты правда готов, ты ведь готов мне поверить сейчас? Все будет… эмм… о’кей. Это скоро закончится. Тогда все и поймешь. Эмм… пожалуйста, попытайся успокоиться. Ты способен хотя бы попытаться?

– Что это значит? – вырвалось у меня.

---