Читать онлайн «Один. Экстаз, руны и северная магия»

Всем, кто слышал зов Одина, – моим собратьям-путешественникам на этой дороге

…слово от слова слово рождало,

дело от дела дело рождало.

Речи Высокого^[1], 141

Diana Paxson

ODIN: Ecstasy, Runes & Norse Magic

Copyright © 2017 by Diana L. Paxson

© Казаков Д.Л., перевод на русский язык, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Благодарности

Я выражаю глубочайшую благодарность всем тем, кто поделился со мной своим опытом, стихами и песнями, особенно моим соратникам из организаций Трот^[2] и Храфнар^[3]. Не снабженные специальными указаниями стихи, переводы и музыка принадлежат мне. С тех пор как я начала изучать Одина, доступность источников, как в переводе, так и оригинальных, выросла в тысячу раз.

Настоящее исследование постоянно дополняется и совершенствуется, и я старалась одновременно опираться как на старые интерпретации, так и на новые. Я благодарна доктору Стефану Гранди за помощь в работе с фактическими материалами, а также моим бета-ридерам за помощь в том, чтобы эти материалы были изложены понятно и доступно.

Для получения дополнительной информации о том, чем именно я занимаюсь, зайдите на сайт www.diana-paxson.com. Чтобы узнать больше о братстве Храфнара, обратитесь к сайту www.hrafnar.org.

Введение

На дворе март 2013 года. Мы с моей подругой Лорри сидим в ее гостиной и смотрим долгожданный первый эпизод сериала «Викинги» на канале History. На диком склоне холма сражаются воины – описание подобной сцены можно найти в любой саге. Кульминацией становится явление призрачных валькирий, которые после завершения битвы забирают души павших. Рагнар Лодброк^[4], молодой воин с горящими голубыми глазами, одерживает победу в битве, но он явно предается раздумьям о том, что жизнь состоит не только из бесконечных сражений, затеянных в интересах других людей. Над его головой парят вороны. Затем в густом тумане мы замечаем призрачную фигуру в темном плаще, широкополой шляпе и с длинным копьем в руке. Именно этого момента мы и ждали.

Повелитель Воронов бросает Рагнару вызов – воин должен стать предводителем народа, который будет стремиться к расширению границ известного ему мира. Этот же вызов он бросает и нам.

Но кто же он такой?

Один – бог слов и мудрости, рун и магии, дарующий ярость битвы и смерть. Он – изменяющий сознание обманщик, который учит нас истине, и мудрый старец, который является во многих обличьях и имеет больше имен, чем любой другой бог. В Средние века поклонение ему было запрещено, но благодаря исландским Эддам легенды об Одине дожили до наших дней. В XIX веке он триумфально возвратился в цикле опер «Кольцо нибелунга», созданных Рихардом Вагнером. В двадцатом веке Карл Густав Юнг^[5] обвинил его в содействии становлению нацизма. Во вселенной комиксов «Марвел» Один предстает в обличье короля-воина. Мы можем увидеть его отражение и в Гэндальфе из «Властелина колец» Дж. Р. Р. Толкина, и в современном образе Мистера Среды в «Американских богах» Нила Геймана.

Один является одним из самых популярных богов современного языческого возрождения. Он прославился тем, что внезапно завладел вниманием людей, которые ранее вообще ничего о нем не слышали.

Например:

Где-то в конце 1986-го или в начале 1987 года я пережил эмоциональный кризис. Однажды ночью мне приснилось, что на меня что-то напало, и тут явился Один. В то время я не принадлежал к Асатру^[6], и вообще само слово Асатру услышал только год спустя, но Одина я узнал мгновенно и без каких-либо колебаний. Именно в таком ключе этот сон влиял на меня на протяжении многих лет.

Во сне Один наставил на меня Гунгнир^[7], и видение было столь явным, мне показалось, будто я могу дотронуться до него. Смысл видения был ясен. С этого момента я мог самостоятельно решать свои проблемы. И с этого момента моя жизнь изменилась к лучшему. Я так никогда и не узнал, был ли это прилив энергии или просто напоминание о том, что я должен признавать силу своего человеческого духа и действовать соответствующим образом.

Затем он кивнул мне, и картинка рассыпалась. Я вздрогнул и проснулся. И хотя мы не обменялись ни единым словом, я понял значение этого кивка. Может быть, это была телепатия. Это означало «следуй» (Freybinger 2009, 14).

Люди, которым довелось столкнуться с Одином, часто обнаруживают, что стихи – единственный способ выразить свои впечатления о том, что с ними произошло. Вот, например, стихотворение «Зов Одина», написанное Дженнифер Лоуренс, моей подругой по Троту:

Как паук, что плетет паутину на сильном ветру,
Ты постоянен, стучась снова и снова
В дверь моего сердца и ума, пока я не прислушалась,
Открыла дверь и впустила тебя.

Я думала, что у меня нет ничего общего с богами Севера,
Предпочитала ходить другими путями, считая, что жизнь
И так слишком сложна и запутанна, чтобы рискнуть
И следовать за кем-то другим.

Но ты не принял мой отказ, ты посылал
Знаки и предзнаменования: два ворона
Летели за моей машиной, и серый кот пришел в среду^[8].
Он приходил и уходил, но никогда не замолкал, как ты.

Нуждалась ли я в твоем совете? Я была упрямой,
Я не хотела никуда идти, чтобы встретить тебя,
Я знала, что ты очень многого потребуешь от меня,
И не знала, смогу ли я дать это тебе.

После многих нелегких лет я привыкла думать, что недостойна
Такого внимания, а ты сбил меня с толку, преследуя меня
Столь неутомимо; я предпочитала думать, что мне это кажется,
Поскольку что тебе могло понадобиться от такой, как я?

Но я больше не задаю таких вопросов – а если и задаю, то знаю,
Что, хотя у меня может не быть ответов, то у тебя точно есть
                                                                                    причины.
Лучше послужить тебе наилучшим образом, как только могу,
Хоть те дары, которые я могу тебе предложить, весьма скромны.

Эти стихи не помогут мне найти друзей. Твои последователи
                                                                                   смелы,
Но много хвастаются, в то время как я привыкла быть кроткой
                                                                          и смиренной,
Скрывать свой свет и оставаться незамеченной,
Стараться избегать раздоров, огорчений и споров.

Но спрятаться от тебя невозможно, и вот я здесь,
И я надеюсь однажды понять, почему ты избрал меня,
Я знаю, что ты сделал это, и, значит, должно быть нечто большее,
Чем то, что я могу предложить, чем то ничтожество, которым
                                                                         я себя считаю.

Не все из тех, кому довелось вступить в контакт с Одином, ощущали себя язычниками. Психолог Ральф Метцнер заметил по этому поводу:

Старые легенды гласят, что последователи Одина были “одержимы” богом, и часто я чувствую себя так, как будто я одержим или вдохновлен. Я думаю об Одине и получаю откровения или ответы на свои вопросы, включая вопросы о смысле некоторых мифов. Или внезапно обнаруживаю подходящий миф, о котором не знал ранее. Как бы странно это ни звучало, но я должен сказать, что большую часть того, что связано с этой книгой [The Well of Remembrance], мне дал непосредственно Один (Metzner 1994, 10).

У меня было такое же чувство, когда я работала над лекциями, которые в итоге превратились в мою книгу Taking up the Runes^[9], и даже сейчас, когда я пишу эти строки, я ощущаю присутствие Одина. Я и подумать не могла, как может измениться моя жизнь после первой серьезной встречи с этим богом.

Когда я занималась исследованиями феминистической духовности в 1970-е годы, я смотрела на Одина как на одного из многих воинствующих патриархальных богов. Я сосредоточилась на изучении богинь, и это вполне устраивало меня до тех пор, пока в один из выходных дней в августе 1987 года я не посетила шаманскую сессию, которую вел Майкл Харнер. Некоторое время я успешно использовала практики из его книги The Way of the Shaman^[10]. Я отправилась на сессию, надеясь улучшить свои прежние навыки и освоить новые техники, но моим давним заветным желанием было научиться традиционным магическим и духовным практикам Северной Европы.

Вот как я описала свой опыт спустя два года после сессии:

Я иду по серой земле… [сквозь] мир тумана, который клубится среди огромных камней. Ворон летит впереди меня, но не темный, каким он был в Нижнем Мире, а яркий, как солнечный блик на опущенных веках, крылья его трепещут – яркое/темное/яркое – на фоне сумрачных валунов.

«Куда ты ведешь меня?» – спрашиваю я и пытаюсь идти быстрее.