Путь Белой маски

Гектор Шульц

Пролог.

Закат догорал. Солнце давно уже скрылось за горизонтом, раскрасило облака в красный и оранжевый. С каждой минутой цвета тускнели, пока окончательно не уступили тьме и туману, который, змеясь, пополз из леса на тракт. Вдалеке завыл одинокий волк и на его зов тут же откликнулись собратья. Прострекотал в чаще малиновый токарь – крохотная птичка, а следом еще один. Стоило солнцу скрыться, как лес сразу же проснулся, наполнил влажную вечернюю тишину звуками и жизнью. Робко озираясь, на полянку вышел маленький олененок. Обеспокоенно потянул носом воздух и дернул ушами, когда с дерева на землю что-то спрыгнуло. Но спрыгнуло мягко, едва слышимо для зверя. Обычно лесные хищники ведут себя куда громче, даже если выслеживают добычу. Когда от дерева отделилась тень, олененок шарахнулся в сторону и умчался в чащу, так и не услышав тихий смешок.

На поляну вышел рослый мужчина в черной накидке, мягких сапогах из оленей кожи и добротном костюме из плотной ткани. За плечом болтался похудевший дорожный мешок, а крепкая рука сжимала резной деревянный посох – верного слугу любого путника.

Мужчина подошел к тому месту, где стоял олененок, присел на корточки и сорвал травинку. Затем растер её в пальцах и получившуюся кашицу поднес к носу. Широкие ноздри дернулись и вечернюю тишину снова нарушил тихий смешок – шелестящий и еле слышимый. Будь рядом внимательный человек, он бы спутал смех с бормотанием пересмешника, а невнимательный попросту не обратит внимание. Мужчина посмотрел в сторону тракта и вздохнул. Впереди, на холме, виднелся мощный замок. Не такой большой, как императорский в Ларахе, но тоже крепкий и основательный. Острый взгляд сразу углядел на сторожевых башнях развивающиеся флаги с гербом. Значит, хозяин дома. Мужчина еще раз понюхал пальцы, что-то пробормотал себе под нос и, развернувшись, направился в сторону леса. Будь рядом внимательный человек, он бы заметил, что движения мужчины мягкие, кошачьи. Словно дикий зверь крадется. А невнимательный подумал бы, что тьма вернулся в лес, где ей самое место.

Мужчина быстро углублялся в чащу. Туда, где находилось его убежище, где в горячих углях поспевал печеный картофель, и где его не смогут найти егеря герцога. Пока он шел, ни одна веточка не хрустнула под мягкими сапогами. Даже осторожный лис не поднял бы голову, списав все на шум леса.

Возле старого дуба пахло дымком и едой. Но пахло слабо, почти неуловимо. Шумел недалеко маленький родник, выбрались на волю сверчки и лягушки, снова завыл вдалеке волк. Но мужчина не обращал внимания на голос леса. Он перепрыгнул через толстый корень, поднырнул под другой и очутился в уютной впадинке, сотворенной самой природой. С одной стороны, впадинку закрывал ствол дерева, с другой стороны непролазные кусты колючей и ядовитой рогтеры, от которой счесаться можно до смерти, если шип оцарапает кожу. В земле было выкопано место под костер и тщательно обложено камнями, чтобы никто не увидел свет. Но сейчас костер не горел. Тлели только угли, отбрасывая мрачные тени на ствол дуба.

Присев рядом с костром, мужчина сбросил на землю дорожный мешок и, взяв с земли палку, немного разворошил угли, после чего выкатил на траву черные кругляшки. Рот сразу же наполнился слюной, но мужчина сдержался. Сначала он развязал тесемки и достал из мешка флягу с чистой водой. Сделал глоток, промочив горло, и немного плеснул на руки. Вытащил небольшой сверток со смесью соли и перца, увядшую головку лука и две тонкие полоски сушеного мяса. Разложив все на траве, мужчина вздохнул, прислушался к звукам из чащи и только после этого приступил к нехитрому ужину.

Поесть нужно. Если желудок пуст слишком долго, то на первый план выходит голод, а обостренные чувства резко притупляются. Это он запомнил давно и надолго. Два кусочка сушеного мяса, три печеные картофелины и половина головки лука. Этого хватит, чтобы обмануть желудок и обострить чувства. Владыка получит свою жертву и будет доволен. Как и всегда. Разломив черный кругляшок, мужчина втянул вкусный пар ноздрями, взял щепоть соли и перца, после чего осторожно посолил половинку печеного картофеля и, сунув в рот, заработал челюстями. Откусил лука, отломил кусочек от полоски сушеного мяса и, прожевав, глотнул воды.

– Беги, беги, – пробормотал он, увидев в траве удивленного зайца. Конечно, зайчатина на ужин лучше печеного картофеля, но сытый желудок приводит к лени, а сегодня лениться нельзя. Мужчина понимал, что ему достаточно одной секунды, чтобы пригвоздить зайца к земле, но не стал этого делать. Убийство должно быть оправданным. Или голодом, или ценой, или целью.

Заяц сверкнул глазом и, развернувшись, исчез в лесу, заставив мужчину тихо рассмеяться. Но в смехе сквозило и раздражение. Этот лес ему уже надоел. Семь дней он прятался в чаще, выбираясь на разведку лишь вечером и ночью. В первую ночь подобрался вплотную к замку и послушал разговоры стражников и слуг. На вторую и третью ночь совершил вылазку внутрь и удовлетворенный вернулся обратно, поняв, что знающие не обманули его с чертежами. Но флаги был приспущены, поэтому пришлось ждать еще четыре дня. Темный бог не любит, когда жертва переживает восьмой день. Восемь – его число и мужчина знал это, как никто другой. Сегодня все закончится. В этом он был уверен. Флаги подняты, хозяин дома и больше нет нужды прятаться в лесу.

Закончив с едой, мужчина достал огниво и снова разжег костер. Пламя разогнало мрак и наполнило влажную, сырую ночь теплом. Осветило щербатый ствол дерева, заблестели в зарослях рогтеры чьи-то любопытные глаза, но мужчина был сосредоточен на другом. Он развязал тесемки, убрал в мешок соль, мясо и лук, после чего достал плоскую серебряную коробочку с необычным символом на крышке.

Мужчина откинул капюшон и тряхнул головой. Затем аккуратно собрал длинные черные волосы в высокий хвост и опустился перед костром на колени. Пламя осветило лицо. На вид мужчине было около двадцати пяти. Черные, глубоко запавшие колючие глаза, длинный нос с широкими ноздрями, тонкие губы и упрямый подбородок, выступающий вперед. Левый глаз, часть лба и часть щеки были прикрыты белой матовой маской из неизвестного металла, настолько хорошо подогнанной, что маска казалась частью лица, с которого сняли кожу и оголили кость.

Резким, неуловимым для взгляда обычного человека, движением он выхватил из ножен на бедре стилет и положил его перед собой. Клинок обладал необычайно тонким лезвием, прямой крестовиной и обтянутой черной кожей рукоятью. Лезвие покрывали таинственные символы, ведомые лишь тем, кто служит Тосу. Затем пришел черед коробочки. Мужчина осторожно открыл крышку и заглянул внутрь. Внутри коробочки расположились маленькие пузырьки с неизвестными порошками, выстроенные в ряд и уплотненные мягкой черной тканью, призванной уберечь их. Вытащив один пузырек, мужчина откупорил пробку и высыпал немного черного, похожего на морской песок, порошка себе на ладонь. Затем поджал губы и бросил порошок в костер.

Пламя из оранжевого и живого резко стало синим и холодным. Щеки мужчины тронул морозец, но он не дрогнул. Наоборот, надменно улыбнулся и медленно поклонился холодному пламени. Воздух загустел и изо рта мужчины вырвалось облачко пара, когда он выдохнул.

– Услышь меня, Владыка, – хрипло произнес он. Голос резкий, неприятный, злой. – Наполни мою руку силой, а голову ясными мыслями. Пусть мой клинок сегодня напьется крови в твою честь. Я – Эйден Мордред. Мое сердце мертво, как и твое, а душа закрыта белой маской.

Пламя дернулось, мороз усилился, и щетина на щеках покрылась инеем. Тос услышал зов и пришел к своему слуге. Мужчина снова улыбнулся и, взяв стилет, сунул его лезвие в огонь. Таинственные символы полыхнули льдом, отбросив зловещие тени на лоб и белую маску. Пальцы сводило от холода, но Эйден терпел. Клинок нужно напитать дыханием Владыки. Темный бог не любит тех, кто боится боли.

Пламя дернулось еще раз и сменило цвет на привычный, теплый и оранжево-красный. Иней на щеках растаял и лицо теперь блестело от влаги, но Эйден не отвлекался. Он прокрутил стилет на ладони, посмотрел на тускло светящиеся символы на лезвии, вогнал оружие в ножны и поджал губы, почувствовав, как бедро обожгло холодом. Лабранская сталь хотела теплой крови и ожидаемо кусалась, поторапливая его.

Убрав коробочку с порошками в мешок и затушив костер, Эйден приступил к подготовке. Первым делом он снял плащ и, замотав дорожный мешок в нем, спрятал все в корнях старого дуба, после чего установил ловушку. Если кто-то натолкнется на его стоянку, то не успеет руку протянуть к вещам, как сердце пробьет ядовитый кол, упавший сверху. Если же Эйдену не суждено было вернуться, то Тос получит еще одну, прощальную жертву. Мешок спрятан, посох зарыт в кучу прелых листьев, костер затушен, закопан и тщательно спрятан.

– Пора, – пробормотал Эйден, посмотрев на ночное небо. Тысячи тысяч звезд взирали на него сверху, как и щербатая луна, еще не успевшая налиться полнотой. Но любому известно, что луна – это глаз Тоса и сейчас его глаз следил за своим верным слугой.