– Это не рабство, а сотрудничество, – обиженно ответил друг. – Ну, как хочешь. Мое дело предложить.

– И вообще, если я и выйду когда-нибудь замуж, то только за Колесникова, – повела Наташа плечиком кокетливо.

Парень хмыкнул, поднялся с кровати, измяв ей всю постель, и вышел из комнаты с хлопком. Наташа проводила его смешливым взглядом и принялась дописывать последнюю формулу, после которой мозг отказался думать напрочь. Уснула она в одно мгновение, как только ухо коснулось подушки.

На экзамен весь курс загнали в длинную аудиторию с множеством уходящих в далекую перспективу рядов из парт, чтобы все сидели по одному за столом. Наташа с Костиным сели рядом. Их разделял узкий проход в полметра. На помощь друга она надеялась отчаянно, хотя понимала, что под четким надзором двух преподавателей вряд ли удастся улучить момент спросить его о чем-нибудь. Среди смотрителей оказался и Колесников, заведующий кафедрой, отчего сердце Наташи задребезжало в груди с удвоенной отдачей.

Когда задания были розданы, все затихли. Наташа смотрела на задачи, а в глазах все ходило ходуном. Ладони потели. Взгляд никак не мог сосредоточиться, даже на графиках. Она перечитывала условия помногу раз, но в голове возникало только недоуменное перекати-поле, которое медленно ворочалось по редким извилинам, щекоча нервы.

Костин сразу начал решать первую задачу. Он всегда приступал к заданиям по порядку, не пытаясь выискать наиболее легкую, потому что не боялся не успеть решить все. Обычно ему удавалось справиться со всем и за более короткий срок, чем отводилось регламентом. Наташа же пыталась определить по условиям самое простое и решить это, чтобы вытянуть хотя бы на слабую тройку.

Колесников, скрестив руки на груди, прогуливался меж рядами и хмурил лоб, сверкающий легкими сединами на острых висках. Вытянутая фигура и зоркий взгляд позволяли ему видеть всю аудиторию целиком. Он прислушивался к шуршаниям бумаги, покашливаниям и скрипам металлических стульев, быстро устремляя внимание на внезапные звуки.

Второй преподаватель, постарше, пониже и потолстее, ходил взад-вперед перед рядами, спрятав руки за пазуху, но глазами сверлил по очереди каждого студента, как металлодетектор, настроенный на поиск шпаргалок, тайных наушников или чего-нибудь еще более технологичного, что могло бы студентам облегчить сдачу экзамена.

Первые две самые несложные задачи Наташе удалось решить, но на третьей она встряла, безнадежно пытаясь вспомнить формулу, которую вчера так старательно записывала в шпаргалку. Винила теперь Костина в том, что отвлек ее и помешал запомнить саму формулу. Она писала ее на автомате. Шпаргалка лежала в потаенном кармашке в рукаве пиджака. Под партой она легко могла ее вынуть и быстро взглянуть. Ей нужен был всего лишь один символ.

Наташа осмотрелась вокруг. Колесников шел по соседнему ряду справа от нее. Слева Костин усиленно грыз колпачок ручки, думая над непонятным графиком.

– Я выйду на пять минут, – бросил второй преподаватель Колесникову и направился к дверям.

Завкафедрой кивнул быстро, крепче сжав руки на груди, и осмотрелся вокруг на прилежных студентов. Наташа поняла, что это ее шанс и достала шпаргалку. Посмотрев формулу, она попыталась запихнуть ее обратно в кармашек, но однокурсник, сидящий прямо за ней, громко чихнул. Колесников зыркнул туда и пожелал студенту здоровья.

У Наташи от волнения пальцы разжались. Бумажка соскользнула с кожи, сначала осела на гладкую ткань брюк, а потом ее судорожным дыханием отнесло в сторону и на пол. Наташа зажмурилась от досады. Клочок шпаргалки упал ровно посередине между ее партой и Костина.

Друг был сильно увлечен задачей и не заметил испепелявшего его отчаянного взгляда Наташи. Она сжала кулаки, молясь, чтобы ни Колесников, ни второй преподаватель не заметили этот жалкий бумажный отрывок с ее писаниной. И уже через минуту разочаровалась в боге, потому что Колесников, прохаживаясь по их ряду, заприметил бумажку и вчитался.

– Так, – протянул он недовольно, сразу бросив взгляд на Наташу.

Она встала в ступор и выпучила глаза на красивое, раскрашенное двумя глубокими морщинами вокруг щетинистого рта, лицо преподавателя. Колесников поджал губы.

– Чье это? Признавайтесь, – спросил он, мельком взглянув на Костина, но сразу остановил взгляд на Наташе.

В его глазах читалась разочарованная убежденность.

– Это мое, – уверенно заявил Костин, переглянувшись с потерянной Наташей, а потом остановил серьезный взгляд на лице преподавателя.

Колесников изумился. Зеленые глаза из-под нависших век быстро перебегали с одного на другую и обратно. Наташа обомлела, приоткрыв рот и затаив дыхание. В голове от судорожных порывов страха носилось все то же перекати-поле, и ни одна дельная мысль не появилась на горизонте. Однокурсники вокруг навострили уши.

– С чего вдруг? – спросил Колесников, чуть откинув голову назад.

Лицо его пронзила недоверчивая усмешка.

– Ну, гос же все-таки, – помял плечами парень, не опуская глаз.

– Костин, ты же знаешь, что за такое полагается? – медленно спросил завкафедрой, словно призывая парня одуматься.

Он еще раз быстро глянул на Наташу. Та превратилась в статую ужаса. Костин тоже бросил в нее быстрый взгляд, вздохнул и кивнул.

– Костин? – в последней отчаянной попытке спросил Колесников, впившись досадливыми глазами в серьезное лицо парня.

– Да, – ответил тот и поднялся из-за парты. – Ну, значит, нет смысла больше тратить время.

Он протянул Колесникову свою работу. Тот не решался ее принять, испепеляя парня многозначительным взглядом, в котором смешалось все и сразу: досада, отчаяние, жалость и неуверенность. Преподаватель подошел к нему вплотную и шепотом проворчал:

– Как тебе с таким умом удается так тупить? Из-за девчонки всю жизнь хочешь спустить?

Колесников снова бросил в Наташу недовольный взгляд.

– Сам виноват, сам должен отвечать, – невозмутимо ответил Костин и пожал плечами, открыто посмотрев преподавателю в глаза.

Колесников зажмурился на секунду и мотнул головой, сильно сжав губы в гримасе гнева, но вмиг вернул лицу нормальное выражение. Он посмотрел на бумажку и сжал ее в кулаке.

– Тьфу ты! Пустой листок, – отмахнулся. – Костин, нечего бумагу грызть. Мозгов не добавит. А количество черновиков у нас ограничено.

Снова скрестив руки, он круто развернулся на каблуках и направился дальше вдоль рядов с ошеломленными студентами. Костин быстро сел, переглянувшись с Наташей.

Она побелела, как известь, и, казалось, даже забыла, что такое дышать. Глаза ее карие вылезали из орбит от нараставшего внутри давления.

А Колесников как ни в чем не бывало озирался на пришибленных студентов, хмурил брови и медленными шагами пересекал аудиторию.

Через несколько секунд после инцидента в дверях появился второй преподаватель и быстро оглядел всех строгим взглядом. Они с Колесниковым молча кивнули друг другу. Экзамен продолжился.

Наташа с большим трудом взяла себя в руки, чтобы дорешать хотя бы третью задачу. Нельзя было спустить только что пережитый ужас впустую. Друг быстро увлекся графиком и больше ни на что внимания не обращал.

После она нагнала Костина на выходе из университета и крепко-крепко обняла, зажмурившись. Внутри все переворачивалось под быстрый ритм сердца. Он опешил, опустив руки, но когда Наташа открыла глаза и выпустила его из объятий, увидела самодовольную улыбку.

– Я за тобой хоть на край света поеду! – выпалила от переизбытка чувств.

– Ну, Америка – не такой уж и край, – еще шире заулыбался Костин, убрав прядь ее растрепавшихся от бега волос за ухо.

Наташа вгляделась в черные глубокие глаза, за которыми кроилось что-то желанное.

На крыльцо вышел Колесников с тонкой усмешкой. Сжимая в руке набитый бумагами портфель, он бросил на Костина упрекающий взгляд и едва уловимым движением мотнул головой. Парень ответил благодарным кивком с улыбчивым прищуром. Преподаватель быстро прошел мимо, не оборачиваясь, махнул рукой вверх и бросил напоследок:

– На свадьбу пригласите только.

Наташа с Костиным смущенно засмеялись.

---